Проблема всей жизни
Шрифт:
А разгон продолжался, и мои мучения тоже. Наконец, гул движка смолк, и кресло подо мной провалилось в пустоту. Увы, это невозможно описать словами, ощущение невесомости нужно однажды пережить, чтобы понять всю извращенную прелесть этого явления. В общем, неприятная штука, но по сравнению с отрицательной перегрузкой — еще ничего, можно притерпеться. А уж я-то сейчас и вовсе блаженствовал. При невесомости на тебя ничего не давит, даже твой собственный вес.
— А теперь позволь, — попросила Тьянь, — мне нужно выйти.
— Здесь нет остановок по требованию, — кисло пошутил я.
Китаянка улыбнулась.
— Тем не менее, мне нужно к водителю. Подожми ноги,
Я повиновался, думая, что Тьянь шутит. На протяжении полета пассажирам баллистического челнока запрещено не только покидать своих мест, но и расстегивать ремни. Но Проблема разобралась с хитрым креплением и взмыла над креслом. Где-то в кабине экипажа, я знал, загорелся предупредительный сигнал.
И точно, спустя несколько секунд в почти безлюдный пассажирский отсек вплыла стюардесса. Тьянь встретила ее посередине прохода, и не дав закончить протестующую фразу, касанием пальца заставила девушку умолкнуть. Тело бортпроводницы безжизненно обмякло, приподнявшись в воздух и нелепо застыло над рядом пассажирских сидений. Тьянь проследовала в кабину экипажа, потом опомнилась, вернулась к стюардессе и усадила ту в кресло, не забыв пристегнуть.
— Кирилл, мне придется побыть с экипажем, — сообщила китаянка. — Так что, увидимся после посадки.
— Ты куда? — крикнул я, срывая кислородную маску и понимая, что говорю глупость. Она же только что сказала — к экипажу.
— Не волнуйся, — улыбнулась Тьянь. — Просто хочу проконтролировать правильность места посадки. Мало ли что…
— Э-э…
Честно говоря, я не знал что можно еще сказать. Или сделать.
Бежать за Тьянь? Уверен, что ей это не понравится, а еще больше я уверен, что это бесполезно. Если девчонка что-то хочет сделать — она это сделает, и никто ее не остановит, даже я. И потом, до начала прорыва через атмосферу остается совсем немного времени. Еще не хватало встретить торможение, летая по салону как мячик.
— Пристегнись там! — крикнул я вдогонку.
Тьянь лишь помахала ступней, вплывая в люк, что отделял пассажирский отсек от рубки.
Минуты через две началось торможение. Ряды кресел одновременно развернулись спинками по ходу движения — так терпеть тормозную перегрузку намного легче. Из боковин выползли надувные амортизаторы, ограничивающие горизонтальную болтанку. Непогашенной оставалась лишь вертикальная, и вот она-то и способна даже профессионального спортсмена мигом отправить в разряд слабаков, зеленеющих лицом. Я жадно присосался к кислороду. Сами перегрузки меня волновали не сильно, но при адреналиновом всплеске потребление кислорода увеличивается, а у меня и так лишь половина легких.
Постепенно перегрузка увеличивалась — корабль вонзался в плотные слои атмосферы. Я представил каково сейчас повисшему на ремнях экипажу, которому запрещено поворачиваться спиной к приборам. А разместить элементы управления вместе с креслами на подвижном полу позволяли себе только арабы и китайцы. Отечественные челноки удобств для экипажа не предусматривали. Извечная тяга к экономии и вера в героизм наших летчиков.
Наконец, затрясло уж совсем основательно — корабль выпустил тормозные щитки. Еще десяток-другой секунд торможения, затем из-под брюха челнока развернутся надувные консоли из особого авиационного морфопласта. Секунда, и крылья обретут необходимую жесткость. Дальше посадка в режиме планера. Наконец, перед самым касанием воды жесткие крылья снова превратятся в податливые баллоны, служа воздушными мешками-амортизаторами и не допуская слишком сильного заглубления челнока.
Салон тряхнуло. Довольно сильно по гражданским меркам, но
Машину еще немного поколбасило, но вскоре челнок успокоился и закачался на волнах. Потрескивала перегретая обшивка, внезапно окунутая в воду. Двадцать посадок — и ее должны менять. Этого правила придерживаются даже отечественные раздолбаи, уж больно велика цена разгильдяйства. Особенно если учесть, что простые обыватели на баллистиках не летают — сплошь богатеи или чиновники.
Я отстегнулся, хотя до прибытия пассажирского катера этого делать не надо. В проеме люка показалась Тьянь — побледневшая, но вполне бодрая, если не сказать веселая.
— Слушай, это так… Так необычно! — поделилась восторгом девушка. — Я уж подумала, что все, абзац нам, когда командир озвучил требования к водоему!
— Не понял, — сказал я, поднимаясь с кресла.
— Ну, он говорил, что для безопасной посадки нужна глубина не меньше двенадцати метров и еще какая-то там минимальная площадь поверхности.
— Ну и что?
Я в самом деле не понимал. И в Шереметьево, и в Домодедово, куда мы приводнились, и в других аэропортах, принимающих баллистические челноки, посадочные водоемы сертифицированы Федерацией баллистической авиации. Есть там и нужная глубина, и площадь.
— Ну так я ж понятия не имела, что все так строго! — хихикнула Тьянь. — И уж подавно не измеряла это дурацкое Школьное озеро. А представь, там еще пирсы прокатно-лодочной станции оказались, а на карте их не было! Но в общем, капитан молоток. Посадил нас точнехонько-точнехонько! До берега метров сорок, можно даже вплавь… хотя ведь должны быть спасательные плотики, а?
— А, ну да, пилоты у нас действительно неплохие… Погоди, какое еще Школьное озеро? Какие к черту плотики?
Я похолодел, и казалось, перестал дышать даже половиной груди. Тьянь объяснила:
— Ну а нафига нам садиться в какое-то там Домодедово, если нужно на северо-западную окраину? Если б еще в Шереметьево, я бы не против. Но Домодедово — это ж на другом конце города!
Я снова уселся в кресло, стараясь унять дрожь в руках.
Все-таки это белобрысое чудо никогда не изменится, и никогда не перестанет удивлять. И черт побери, этой китаянке постоянно везет так, как вообще везти не может! Ну не объяснять же ей, что посадка в любой (!) не сертифицированный водоем невозможна, поскольку пилоту приходится рассчитывать только на собственные глаза, управляя весьма фигово летающим снарядом челнока с этими купированными надувными крылышками. Только на сертифицированных аэродромах есть автоматическая система завода на посадку. И только автоматика способна посадить машину без касания о дно или неуправляемого рикошета от воды.
Да, пилоты у нас действительно высококлассные. Но боюсь, что после пережитого, конкретно этот пилот пойдет прямиком в отставку. Высокооплачиваемую. Потому как звезду Героя России он этой посадкой точно заработал.
Плотики, конечно же, были. Вернее, был — числом одна штука. Оставили в комплектации не для того, чтобы облегчить выгрузку пассажиров, поскольку всех их снимают с корабля катером. А просто для того, чтобы эвакуировать из челнока, если тому вдруг вздумается сломаться и приводниться где-нибудь посреди Тихого океана. Наверняка и запас еды-питья предусмотрен, ну да я искать не стал. Мы же не в океан сели.