Проблемы с проклятым
Шрифт:
К сожалению, однажды призванная душа снова оставалась уязвимой для призыва, и я почувствовала, что начинаю погружаться в унылую дымку, влекомая его голосом. Медленно глаза закрылись, когда обещание мира проникло в мое сердце.
А потом я подпрыгнула, резко насторожившись, когда кто-то потянул за лей-линию. С силой.
— Поторопись, Каламак! — крикнул Ал, и его голос вырвал меня из-под влияния Трента.
— Ал? — прошептала я. С бешено колотящимся сердцем я распахнула дверь. Если его синапсы были сожжены, ему нечем было защититься от Ходина. Ходин, возможно, и не мог умереть, потому что был закодирован в тульпе.
Я застыла на пороге, как вкопанная, когда эльфийская магия потянула меня за собой. Безумное желание вытереть ноги то нарастало, то спадало. Трент стоял перед перевернутым пластиковым столом, окутанный дымкой искрящейся силы, на шее у него была пурпурная лента, обозначающая его статус Са’ана. У его ног сияла магическая спираль, а в руке он держал бутылку — бутылку, в которой хранилась захваченная душа. Ходина?
— Черт бы тебя побрал, до Поворота и обратно, пикси! — прорычал Ал, привлекая мое внимание к себе. Он боролся с Ходином, и я прижала руку ко рту, когда мой учитель раздраженно посмотрел на меня. Ходин был закован в полосы зачарованного серебра, почти неподвижен, но все равно сражался, его красные глаза налились кровью, а зубы оскалились. — Я дал ему одно задание, — сказал Ал, откидывая волосы с лица, когда его толстый кулак врезался Ходину в живот, и демон, задыхаясь, согнулся пополам.
— Что ты делаешь? — В ужасе я рванула вперед, но Дали дернул меня назад. Мои ноги заскользили по потертому линолеуму, и я изо всех сил пыталась сохранить равновесие, когда безмятежный демон схватил меня за бицепсы.
— Ты не могла создать комнату побольше для тюрьмы Ходина? — проворчал он, подталкивая меня к шкафам позади себя и удерживая там, пока Ал опускал Ходина в центр спирали.
Они забирают душу Ходина? Почему?
— Отпусти! — крикнула я, выплескивая энергию в Дали, но старый демон, похоже, оценил это и ухмыльнулся так, словно я надрала ему задницу.
— Ты не можешь этого сделать! — Ходин в ужасе закричал, лежа в центре круга. — Это съест меня заживо!
Я застыла, внезапно осознав, что происходит. У Трента была бутылка. Они не пытались забрать душу Ходина. Они собирались кое-что добавить. Они собирались добавить баку. Это должно было стать наказанием худшим, чем смерть, и, возможно, единственным, которое соответствовало его преступлениям. Ходин не мог умереть, но баку собирался пожирать его душу, оболочку за оболочкой, пока она не опустеет. Возможно, тогда Ходин будет в безопасности.
— Отпусти меня, — прошептала я, побледнев, и на этот раз Дали послушался.
Ал толкнул брата обратно на спираль.
— К счастью — или к несчастью — ты не можешь умереть, — сказал он, явно измученный, и устало взглянул на меня. Было очевидно, что он не рад, что я здесь и наблюдаю за этим. — Баку будет питаться тобой вечно, голодный и прожорливый. Сдирать с тебя кожу, пока от тебя не останется ничего, кроме пустоты, которую ты оставил во всех нас. Но, в отличие от нас, ты просто продолжишь жить как в ночном кошмаре.
— Трент, — выдохнула я, зная, что это не тот, кем он хотел быть, а Дали за моей спиной хмыкнул.
— Можно вывести эльфа из войны, но невозможно вывести военачальника из эльфа, — сказал Дали.
— Нет! — воскликнул Ходин, пугающее пение Трента, его спокойный, умиротворяющий голос просили богиню прийти и благословить его. А Дали одобрял эльфийскую магию? —
Его мольбы поразили меня до глубины души, но я не сдвинулась с места, не стала протестовать. Не стану. Только не ради Ходина. Я согласилась встать между ним и его уродливым прошлым, дать ему шанс стать кем-то лучшим, а он намеренно воспользовался моим доверием, чтобы предать меня, причинить боль моим друзьям и забрать то, что принадлежало мне, но в основном причинить боль моим друзьям. Возможно, это было единственное правосудие, которое могло искупить его злодеяния, как прошлые, так и настоящие. Но, вспомнив, что сказал мне Ал, я не была уверена, что что-либо сможет искупить то, что он сделал.
— Ты сделаешь что-нибудь? — сказал Ал резко, снова толкая брата обратно к центру спирали. — Тогда сделай это. Каламак, сейчас же!
И, пока Трент пел, он открыл бутылку души.
— Нет! — Ходин закричал от боли, его голос оборвался, когда сверкающее серебро поднялось из бутылки. — Пожалуйста, нет! — закричал Ходин, не отрывая глаз от светящейся дымки, понимая, что это такое.
На меня нахлынула жалость. Я повернулась к Тренту, но было слишком поздно. Дымка коснулась спирали, и с быстротой взмаха хлыста свечение устремилось через глиф к центру, где и исчезло.
Ходин забился в конвульсиях, сотрясаясь в своих путах, задыхаясь.
И тут я вздрогнула, когда Ходин открыл глаза… и увидел меня. Он был баку. И это помнило меня.
— Ты моя! — зарычал Ходин, снова пытаясь освободиться от оков из заколдованного серебра. — Моя! — крикнул он, и Трент отпрянул, осел на пол у шкафов, держа в руках корзину со своими принадлежностями для заклинаний.
— Сукин сын, Каламак-эльф сделал это, — прошептал Ал, когда Ходин слез со спирали. Огромный символ был темным и лишенным силы. Он выполнил свою задачу и теперь был не более чем линией мелом на кухонном полу моей матери.
— Ты будешь моей! — бушевал Ходин, глядя на меня сквозь свои спутанные волосы.
Но я знала, что я в безопасности. Аура Ходина была неподвижна, она не могла измениться из-за проклятия, которое я наложила на него. Это было сделано для того, чтобы он не переместился, но теперь это не даст баку сбежать. Баку будет в Ходине целую вечность.
Измученный, Трент поднял голову, с чувством глубокого сожаления придвинул корзину поближе, его пальцы дрожали, когда он заглянул внутрь.
— Хорошо! — прокричал Дали, когда Ал сильно толкнул Ходина, и я отпрянула, когда демон проскользнул через кухню и врезался в шкафы с такой силой, что задрожал верхний свет. — Галли, мы закончили, — добавил Дали. — Закругляйся. Я проголодался.
Однако Ал еще не закончил, и с душераздирающим воплем удовлетворения он ударил Ходина кулаком в челюсть. Одержимый баку демон рухнул, потеряв сознание. Тяжело дыша, Ал медленно поднялся на ноги, явно испытывая боль от того, что костяшки его пальцев кровоточили. Он истекал кровью, не в силах использовать чары или проклятия, чтобы залечить свою израненную кожу, и я чувствовала, как разрывается мое сердце. Что он потерял, чтобы я могла идти по желанному пути?
— Теперь мы закончили, — прохрипел Ал, и я оцепенело смотрела, как он подошел к старому маминому холодильнику и открыл его, показывая знакомые очертания музыкального автомата Дали.