Проблеск истины

Хемингуэй Эрнест

— Прекрати на меня орать! Перед Чаро неудобно.

— Я не ору.

— Послушал бы себя со стороны.

— Мэри, включи голову… — зашептал я.

— Вот только избавь меня, пожалуйста, от своих замечательных присловий! И не шипи на ухо. Надо же, включи голову! Что там на очереди? Ничьей вины нет? Так карта легла? Играем в открытую?

— М-да. С тобой охотиться — сплошное удовольствие. Скажи, а кто тебе до сих пор мешал прикончить чертова льва?

— Кто мешал? Пожалуйста! Ты мешал. Отец мешал. Джи-Си наверняка помешает, не упустит случая. И вообще, если ты такой обалденный специалист по львам, объясни глупой женщине,

почему он ушел, а стервятники не спустились?

— Потому что там осталась львица. Или даже обе.

— Ах вот как? И что, можем подъехать убедиться?

— Конечно! Если не будем шуметь. Надо, чтобы они все потеряли страх.

— Ты достал уже этой фразочкой: потеряли страх. Если не можешь изменить свои мысли, старайся хотя бы варьировать способ их изложения!

— Давно ли ты охотишься на львов, дорогая?

— Такое ощущение, что целую вечность. А могла бы еще три месяца назад его добыть, если бы не вы с Джи — Си. У меня был стопроцентный шанс, а вы помешали.

— Мы сомневались, что это тот самый лев. Скорее всего это был совсем другой лев, который пришел сюда из Амбосели, из-за засухи. У Джи-Си, чтоб ты знала, есть совесть.

— Ага, совесть. Что у тебя, что у него. Ведете себя, как малолетние раздолбаи… Ну, где твои львицы? Показывай.

— Пожалуйста. Проедем еще триста ярдов, и будут тебе львицы. Справа по курсу, направление сорок пять градусов.

— А поправка на ветер?

— Поправка семнадцать. Дорогая, кровожадность — хорошая вещь, я все понимаю. Но уже немного зашкаливает.

— Знаешь, я имею право — после всего, что было. Лев — это тебе не шутки. Я к нему очень серьезно отношусь.

— Я тоже. Только не болтаю об этом при каждом удобном случае — в отличие от тебя.

— О, еще как болтаешь! Знаешь, кто такие ты и твой Джи-Си? Парочка совестливых убийц! Приговариваете божьих тварей к смертной казни и приводите приговор в исполнение. Только у Джи-Си совести побольше и люди дисциплинированные.

Я хлопнул Мтуку по бедру, чтобы он остановил машину.

— Посмотри, дорогая: вот все, что осталось от зебры. И рядом две львицы. Мир?

— А я ни с кем не ссорилась. Ты просто не понял — как обычно. Дай биноклик, пожалуйста.

Я протянул полевой бинокль, и Мэри полюбовалась на хищниц.

Беременную львицу так разнесло, что она сделалась похожа на безгривого самца. Вторая скорее всего была ее дочерью, а может, младшей подружкой. Обе лежали в тени под кустом: одна спокойная, царственная, отягощенная материнством, с темными от крови челюстями; другая мелкая, юная, тоже перемазанная в крови.

От зебры мало что осталось, однако добычу они охраняли. По ночным звукам я затруднялся определить, как было дело: то ли они убили зебру для льва, то ли он убил ее сам, а они присоединились позже. Две птицы терпеливо сидели на двух щуплых деревцах, а в кроне большого дерева, окруженного островком кустарника, наверняка ждала еще сотня. Стервятники — тяжелые, с покатыми плечами — готовы были в любой момент спикировать на обглоданный скелет, но львицы лежали слишком близко. В кустах показался опрятный красивый шакал, похожий на лису, потом еще один. Гиены еще не подтянулись.

— Не будем их пугать, — сказал я. — По мне, так лучше вообще не приближаться.

Мы с Мэри опять были друзьями; при виде львов у нее неизменно повышалось настроение.

— Как думаешь, кто добыл зебру, они или лев?

— Скорее всего лев. Убил

и съел, сколько смог, а они позже подошли.

— А стервятники ночью слетятся?

— Вряд ли.

— Их чудовищно много. Вон, смотри, крылья сушат, прямо как наши грифы.

— Они слишком безобразны для королевской дичи. Да еще коровью чуму своим пометом разносят. И прочую заразу. В здешних местах их определенно слишком много. Насекомые, гиены и шакалы — гораздо более эффективные санитары. Любую падаль подчищают без остатка. Гиены к тому же больных животных убивают — и съедают на месте, а не разносят заразу по округе…

Львицы, лежащие в тени, омерзительные стервятники на деревьях, — все это развязало мне язык. Сказалось и то, что мы так стремительно помирились и что до завтрашнего утра можно было не думать, как бы удачнее стравить мою любимую мисс Мэри и льва. Стервятников я, конечно, и без того ненавидел и полагал, что их роль санитаров саванны сильно преувеличена. В один прекрасный день какой-то идиот решил, что они первые мусорщики Африки, после чего их тут же причислили к королевской дичи, тем самым сильно затруднив контроль популяции. И даже тот аргумент, что они являются главными разносчиками инфекции, разбивался о магические слова «королевская дичь». Охотники камба смеялись над ситуацией и называли стервятников король-птица.

Сейчас нам, правда, было не до смеха: стервятники нагло нависали над останками зебры, и картина не радовала глаз. Большая львица зевнула, поднялась и подошла к мясу. В тот же момент две крупные птицы спикировали вниз. Вторая львица, взмахнув хвостом, атаковала их, пытаясь хлопнуть лапой, как котенок, — они тяжко поднялись и уселись опять на ветку. Обе львицы легли рядом и принялись есть, а стервятники выжидали, из последних сил сдерживая голод.

Было ясно, что львицы быстро прикончат все, что осталось от зебры, и я сказал Мэри, что лучше их не тревожить, а проехать мимо, будто мы ничего не заметили. Прямо по курсу паслось небольшое стадо зебр, а дальше видны были антилопы гну и еще зебры.

— Обожаю за ними наблюдать, — ответила Мэри, — но если ты считаешь, что лучше оставить их в покое, то давай поедем к солончакам. Может, буйволов увидим.

Мы съездили к солончакам, однако буйволов не увидели. Солончаки еще не просохли, машина местами пробуксовывала. Мы обнаружили свежие следы двух львиц, идущие в направлении убитой зебры. Было трудно определить, когда они здесь прошли, и тем не менее я склонялся к мысли, что зебру убил лев. Нгуи и Чаро со мной согласились.

— Может, если вернемся той же дорогой, он нас увидит и перестанет бояться, — сказала Мэри. — Позавтракать бы не мешало, а то голова разболится.

Я надеялся, что рано или поздно она это предложит.

— Если не будем стрелять, он наверняка… — Я осекся, чуть было не ляпнув «потеряет страх».

— Он подумает, вот ездит машина взад-вперед, ничего страшного, — закончила за меня Мэри. — А мы сейчас славно позавтракаем, потом я на письма отвечу, и вообще будем пай-детками.

— Ты и так у меня пай-детка.

— Поедем не спеша, как туристы, будем любоваться изумрудным простором. А здорово предвкушать завтрак, да?

Когда мы вернулись в лагерь, нас ожидал не только завтрак, но и молоденький полицейский в заляпанном грязью «лендровере». Машина стояла в тени под деревом. Увидев нас, паренек вышел из машины; на его лице лежала печать заботы и ответственности.