Пробуждающий
Шрифт:
Во времена британского владычества их прадед Тахат Сингх был джагирдаром княжества Кайтхал. Тогда джагир был разновидностью феодального землевладения или пожизненного поместья. Назначенному джагирдару предоставляли полномочия управлять поместьями и собирать налоги; часть собранных податей составляла его доход, а остальное шло в казну. Могущественный владелец земель, казначей и защитник границ, джагирдар отвечал за благополучие подданных. Тахат Сингх относился к своим обязанностям очень серьезно.
…В тот день, возвращаясь с рутинного объезда полей, он наткнулся на группу британских солдат, пытавшихся надругаться над деревенской девушкой. Джагирдар вмешался, вмешательство переросло в сражение, и вскоре семеро английских солдат были мертвы – Тахат Сингх владел мечом мастерски. Рыдающая девушка убежала в деревню; спешившийся джагирдар успокоил лошадь. Он ни о чем не жалел. Тела солдат были повешены перед главными
Обычно джагиры со всеми подданными переходят по наследству, однако Тахат Сингх, де-факто правитель Кайтхала, навсегда потерял право на княжество. Семья выехала из города с наспех собранными пожитками.
К тому времени Тахат Сингх уже был дедом. У его сына Бхагавана Сингха было трое сыновей, и Гулаб Сингх был младшим. Он хорошо запомнил день, когда дед выехал из форта, ведя за собой небольшой караван. Сидя в седле с прямой, как обычно, спиной, Тахат Сингх даже не оглянулся на оставленный форт.
Нищенствовать им не пришлось, у семьи были средства к существованию. В 1888 году, после потери княжества, прадед купил в районе Агры пять деревень, снова став землевладельцем. Фермерство приносило достаточно средств для удовлетворения базовых потребностей, и все же мужчины семьи не могли себе позволить бездельничать. Столкнуться с новыми реалиями жизни пришлось каждому, и в какой-то момент Гулаб Сингх устроился на службу. Он получил хорошее образование, и потому был незамедлительно нанят телеграфистом в отдаленный район Ассама. Но вскоре там началась Кала-азар, черная лихорадка. Сначала заболел один из его слуг, а затем люди начали умирать десятками. Гулаб Сингх посылал отчаянные сигналы SOS начальству, однако помощь так и не пришла. Хотя в округе умерло много народу, он выжил. Проведя поминальные ритуалы для умерших, Гулаб Сингх телеграфировал в главный офис об отставке. И зашагал в сторону Бирмы, подальше от эпидемии. Никаких определенных планов у него не было.
Добравшись до одного из приграничных городов, измученный долгой дорогой, он сел в тени дерева, чтобы дать наконец отдых натертым ногам.
…Богатый торговец наблюдал за бесплодными усилиями работников усмирить только что купленного необъезженного жеребца. Видя, что горе-наездники не могли, да и не так уж старались обуздать разъяренное животное, он впал в сильнейшее раздражение.
Гулаб Сингх обратился к нему: «Могу я попробовать, сэр?».
Торговец с сомнением взглянул на худого юношу с впалыми щеками: «Ты же вот-вот от голода умрешь, тебе ли укрощать скакунов…».
«Позвольте мне попробовать, и убедитесь сами». Гулаб Сингх принадлежал к знатному роду и, помимо прекрасного образования, владел мастерством верховой езды. Мягко уговаривая жеребца, он начал водить его по кругу, успокаивая. Затем, выбрав подходящий момент, одним прыжком взлетел в седло, и жеребец сорвался в бешеный галоп. Проскакав километров десять, оба утомились. Жеребец перешел на медленную рысь и вскоре полностью подчинился всаднику. Подъезжая к площади, Гулаб Сингх потерял сознание от усталости, но со взмыленной лошади не упал. Купец распорядился отнести юношу в свой дом и дать ему отдохнуть. Вечером они разговорились, и торговец впечатлился тем, насколько бегло его гость говорил на санскрите, фарси и английском. Гулаб Сингха немедленно приняли на работу управляющим по экспорту древесины, а в дополнительные обязанности входило чтение Бхагавата-пураны пожилой матери босса.
Прошло несколько месяцев. Однажды вечером он, как обычно, читал вслух. Сидящая в кресле пожилая женщина мерно дышала, и было непонятно, слушала она или спала. Его это и не волновало, он был поглощен звуками санскритских шлок, оказывавших на него одновременно трансовый и отрезвляющий эффект. Дойдя до той части, где Шри Кришна наставлял Уддхава [41] , Гулаб Сингх испытал прилив духовного озарения и погрузился в состояние вайрагьи [42] . Его охватило странное безразличие и отрешенность от всего мирского. «Аскетическая незаинтересованность» во всем, что могло вызвать привязанность или даже зависимость у большинства людей, наполнила его до краев. Подобно укусу осы, это ощущение пронзило сердце иглой тоски: по иной жизни, иным знаниям, по отречению от боли бытия и от мирских удовольствий. Вскоре он покинул Бирму, отправившись на Кумбха Мелу [43] в Аллахабад [44] . На поиски гуру.
41
Уддхав –
42
Вайрагья – практика непривязанности к внешнему миру, отречение от удовольствий и боли с целью обрести освобождение и остановить колесо рождений и смертей.
43
Кумбх Мела – крупное индуистское паломническое празднование. Отмечается раз в 12 лет в честь каждого завершенного цикла вращения планеты Юпитер, или Брихаспати. Традиционно это происходит в четырех местах паломничества на берегах рек: в Аллахабаде (месте слияния Танги, Ямуны и Сарасвати), в Харидваре (на берегах Танги), в Нашике (у реки Годавари) и, наконец, в Удджайне (у реки Шипра). Праздник отмечен ритуальным омовением, многочисленными ярмарками, образовательными и религиозными беседами со святыми, массовыми собраниями монахов и аскетов и различными развлекательными программами. Считается, что купание в реках смывает прошлые ошибки и грехи. Традиционно основание Кумбха Мелы приписывается философу 8-го века и святому Ади Шанкаре. Однако исторических свидетельств массовых паломничеств под названием «Кумбха Мела» до 19-го века не обнаружено. На санскрите «Кумбха» буквально означает «кувшин, горшок». Слово «мела» означает «объединить, присоединяться, встречаться, двигаться вместе», особенно в контексте общественных праздников. Таким образом, Кумбх Мела – «собрание, встреча, союз», происходящие рядом со священными водами.
44
Аллахабад (или Иллахабад, ныне известный как Праяградж) – мегаполис в штате Уттар Прадеш, расположенный недалеко от Тривени Сангама, «слияния трех рек» Ганги, Ямуны и Сарасвати. Был известен как Праяг, что означает «место жертвоприношения». Легенды и писания говорят, что Создатель Брахма совершил там самое первое жертвоприношение (ягью). Будучи одним из старейших в мире городов, упомянутых в древних Ведах, Праяг почитался как священный город. Император Великих Моголов Акбар посетил этот регион в 1575 году и был так впечатлен стратегическим расположением города, что приказал построить там форт. Сооружение было завершено к 1584 году и названо «Обителью Аллаха», а позже, при Шах-Джахане, официально переименовано в Аллахабад. Город имеет важное религиозное значение, здесь каждые 12 лет проводится историческая Праяг Кумбха Мела. В Махабхарате омовение в Праяге упоминается как средство покаяния в прошлых грехах. Многие годы Праяг был местом развеивания праха национальных лидеров, в том числе Махатмы Ганди.
В то время в Аллахабаде жил знаменитый мудрец, духовный наставник махараджи [45] Патиалы, Раджендра Сингх. Гулаб Сингх попытался посетить его даршан, но получить аудиенцию Гуру было почти невозможно, – ему отказывали раз за разом. Судьбу Гулаб Сингха изменила телеграмма, посланная махараджей Патиалы своему наставнику. Сообщение было на английском, и принесший телеграмму садху не смог ее прочесть. Поняв, что это его шанс, Гулаб Сингх вызвался перевести послание.
45
Махараджа – титул «великого царя».
«Просто сделай это!»
«Я прочту ее Гуру только лично».
Его привели к мудрецу, и Гулаб Сингх без запинки перевел телеграмму с английского на безупречный санскрит – и попросил посвящения. Он его получил. Прошло еще несколько месяцев, он переехал вместе с Гуру в ашрам в Патиале и остался там надолго. Учитель был молчаливым и скромным человеком, носившим только набедренную повязку и проводившим дни в наблюдениях за муравьями, детьми, птицами и играющими щенками. Однако мудрость Гуру была безмерна, и все, чему он обучил Гулаб Сингха, осталось с учеником до последнего вздоха.
Обладавшего живым умом и сильным рвением Гулаб Сингха через некоторое время назначили махантом (главой) ашрама в Патиале. Шептались, что он может даже стать преемником Гуру. Теперь он носил одежды из прекрасных тканей, еду ему подавали на серебряных блюдах, но внутренняя неудовлетворенность и беспокойство нарастали. Он спрашивал себя: «И что дальше? Здесь нет и следа вайрагьи, все это имитация, маскарад. Что я здесь делаю?». Он попросил разрешения уехать на некоторое время, и Гуру сказал: «Поезжай. Чему быть, того не миновать».