Пробуждающий
Шрифт:
«Дада, прости, что побеспокоил тебя, но у этих твоих преданных есть некоторые проблемы. У одного из них с рождения умственно отсталый сын, а другой совсем бездетен…».
«С этого момента у мальчика начнется улучшение. У другого родится двое детей». Голос Ханумана шел со всех сторон одновременно, будто отражался от стен невидимого жестяного купола. Определить тембр голоса было невозможно, и неясно было, мужской это был голос или женский. Несмотря на изумление, господин Шарма все еще был уверен, что происходящее – инсценировка. Он воскликнул: «У меня вопрос! Если такие могущественные боги, как ты, существуют, тогда почему в мире столько страданий?».
Хануман ответил: «Люди пожинают результаты собственных
Мастер шепнул господину Шарме, чтобы тот замолчал, и поблагодарил Ханумана: «Дада, мы так благодарны, что ты явился. Пожалуйста, продолжай оказывать нам милость и дарить благословения, и явись снова, когда я призову тебя».
Раздался звук, похожий на хлопок, словно его вызвал резкий порыв ветра, пронёсшийся над их головами, и вместе с этим «сверхзвуковым» эффектом все следы ритуальных приношений (сладости, цветы, коровий навоз) исчезли, как и высокая фигура в центре импровизированного алтаря.
В город возвращались в молчании. Увиденное не убедило господина Шарму, и на следующий день он вернулся на место происшествия с увеличительным стеклом, однако не нашел ничего интересного.
Некоторое время спустя его перевели в другой город. Зрение его начало быстро ухудшаться, и пришлось носить очки с толстыми стеклами, но даже в них он вынужден был подносить предметы к глазам, чтобы рассмотреть их. Вскоре ему пришлось уйти в отставку.
Возможно, той ночью в горах он подвергся воздействию слишком сильных энергий, или потеря зрения стала результатом нарушения предписанного молчания. А может, это была просто наследственная предрасположенность, без какой-либо мистики.
После случившегося господин Шарма не почувствовал никаких духовных трансформаций и все так же не верил в существование божественных сил. Подобные мысли стали бы признанием существования чего-то неизвестного и могли разрушить тщательно выстроенную и отлаженную систему его убеждений и жизненных координат.
И все же, после выхода на пенсию господин Шарма начал испытывать странные приливы ностальгии. Иногда он чувствовал потребность снова поговорить с Мастером. Нет, он не собирался обсуждать религию, его отношение к ней не смягчилось. Он просто хотел снова выпить с кучером чаю и пообщаться на отвлеченные темы.
Приехав в Сагар, он навел справки. Оказалось, и Мастер, и те двое преданных умерли. Но умственное развитие сына одного из них значительно улучшилось, а у бездетного родилось двое детей, мальчик и девочка.
Некоторое время господин Шарма сидел у чайного киоска, глядя на оживленное движение пешеходов и машин. Ему пришло в голову, что отношения между Мастером и Хануманом были довольно близкими, если простой возница называл Божество «старшим братом», а тот отвечал на его приглашения.
…Рассказывая эту историю, отец Лалмани вовсе не звучал скептично и не пытался присовокупить какое-либо нравоучение. В его повествовании прослеживались нотки легкой грусти, будто он пытался вспомнить видение царственной жар-птицы, пролетевшей над ним и не обронившей волшебного пера.
Пора было возвращаться в город. Дорога была ухабистой, велосипед лавировал между ямами. История отца Лалмани взбудоражила его: Мастер был простым человеком, но его преданность оказалась непоколебима. Что питало его веру? Может ли волна любви смертного человека достичь богов? И зачем они отвечали, если люди им безразличны? Возможно ли слепо верить во что-то, не видя предмета веры? Высказывание «увидеть – значит поверить» всегда казалось ему стопроцентно верным.
Затем его посетила другая мысль: увидев проявленную божественность, необходимо совершить
Когда Хануман предстал перед ним спустя годы, его разум был абсолютно пуст, но сфокусирован. Вряд ли чьи-то рассказы могут прийти на ум в такие моменты, и он не пытался сравнивать собственные впечатления с историей отца Лалмани. В тот миг рассказывалась история его жизни, его убеждения и вера подвергались проверке.
Истинная вера подобна удару молнии, и после того, как начальный шок проходит, игнорировать ее уже невозможно.
На грани военной карьеры
Примерно к шестнадцати годам идея военной карьеры стала казаться ему привлекательной. Возможно, потому что он был лучшим стрелком в колледже, находился в отличной физической форме и был намного сильнее многих одноклассников. А может, из-за привлекательности военной формы, всегда ассоциировавшейся для него с порядком, стойкостью, решимостью и стабильностью. Родители не давили с принятием решения, однако сам факт, что в семье уже были истории успешных военных карьер, являлся убедительным аргументом.
Других идей о будущем у него не было. В 1973 году он вступил в Национальный кадетский корпус, молодежное крыло индийских вооруженных сил, в октябре 74-го побывал на сборах в тренировочном лагере. Студентов колледжей приглашали на такие мероприятия с целью предварительного отбора рекрутов на армейские позиции, и он с энтузиазмом включился в отборочный процесс.
В следующем году, в процессе получения степени бакалавра военных наук, экономики и географии в колледже Махарани Лакшми Бай, он прошел еще один тренировочный сбор и попал в стрелковую команду Гвалиора. Дедовские гены, безусловно, помогли: он занял первое место и был отобран для участия в параде Дня Республики, где вместе с лучшими кадетами Индии должен был представлять штат Мадхья-Прадеш. Подготовка к мероприятию проводилась в лагере на территории гарнизона недалеко от аэропорта Палам, в Дели. Осознавая серьезность происходящего, он отнесся к тренировкам крайне ответственно и занял второе место в национальных соревнованиях по маршу и стрельбе. Жизнь в казарме и постоянные строевые тренировки утомляли, но волнение и энтузиазм других кадетов были заразительны.
«Сигнал к отбою» [59] – официальное завершение празднований Дня Республики – отмечался 29 января 1976 года. Прибытие президента Индии с телохранителями ознаменовалось трубными звуками фанфар, подразделения отдавали салют, звучал национальный гимн, развертывали флаги. Сотни курсантов маршировали перед трибунами, и это был по-настоящему знаменательный день. Играя в унисон, маршировали оркестры армии и флота, их движения образовывали замысловатые узоры. Разглядеть все это из своей колонны он не мог, но последовательность была известна всем.
59
«Сигнал к отбою» – военная церемония, восходящая к Англии 17-го века, впервые использовалась для вызова ближайших патрульных подразделений в свой замок. В Индии завершает празднование Дня Республики; проводится вечером 26 января, на третий день после Дня Республики; организуется Министерством обороны. Исполняется оркестрами трех вооруженных сил: Индийской армии, ВМС Индии и ВВС Индии, а также армейским волыночным оркестром. Церемония впервые прошла в 1955 году и с тех пор является визитной карточкой празднования Дня Республики.