Пробуждение Дениса Анатольевича
Шрифт:
Полная его противоположность — высокий, сутулый, похожий на чуть погнутый гвоздь Лущинский, — в свою очередь прославился тем, что накануне вывода советских войск из Чехословакии выгодно продал чешской стороне три свежевыстроенных железнодорожных моста. Один из них развалился сразу, как только по нему проехал последний состав с нашей техникой, а два других несчастливых приобретения чехи, крепко поразмыслив, разобрали сами.
Подразумевалось, что оба крепких хозяйственника помогут нашей армии выстоять и победить в мирные дни. Ну-с, посмотрим, подумал я, чего стоят эти назначенцы в час суровых испытаний.
— Итак, господа, сразу к делу, — объявил я, едва гости успели доложиться своему Верховному Главнокомандующему по всей форме. — Каков наш план действий в случае войны с Грузией?
Начальник Генштаба молодцевато щелкнул каблуками и прижал к груди планшет — бережно, как младенца или бутылку. А министр обороны извлек из кейса красную папку с тиснением «Совершенно секретно» и, искоса заглядывая в нее, бодрым голосом начал:
— Наши главные задачи в случае эскалации военного конфликта с Федеративной Республикой Грузия состоят в том… э-э-э… в том, чтобы… э-э-э… Комплекс мер, стоящих перед российской армией в случае войны с Грузией, предусматривает, так сказать, комплекс оперативных мероприятий, состоящих из… э-э-э-э-э…
Еще минуты полторы я честно слушал эканье и мэканье говорящего пельменя, а затем взял у него из рук папку и обнаружил в ней лишь две пожелтевших бумажки. На первой оказался мобилизационный план в случае войны с Китаем, на второй, совсем уже ветхой, скупо рассказывалось о первоочередных действиях при столкновении стран Варшавского договора со странами НАТО. ФРГ упоминалась там часто, но только была это никакая не Грузия, а еще Германия.
Вот тебе раз! Я-то был уверен, что наши оборонщики загодя озаботились сценариями на все случаи жизни и смерти — включая агрессию со стороны Гондураса или войну с полчищами инопланетян.
— Это как же понимать? — Я затряс бумажками перед виноватыми рожами этих горе-вояк. — Где поэтапный план отпора вероятному противнику? Где график перенацеливания баллистических ракет? У вас их нет? Значит, когда грузинско-фашистские войска подло, без объявления войны, вторгнутся на святую землю наших предков… когда озверевшие орды пожирателей чурчхелы и хинкали начнут хозяйничать в краю кваса, медовухи и гречневой каши…
Я сделал паузу и удостоверился в тревожном выражении обеих физиономий: как я и думал, мои гастрономические метафоры на них подействовали. Теперь подбавим еще чуток патриотической страсти.
— …когда кованый сапог грузинского оккупанта, — продолжил я развивать свою мысль, — будет топтать наши луга и нивы, жечь наши города и села, насиловать наших жен, детей, стариков, у России что — уже не найдется симметричного ответа? Да? Вы чем тут вообще занимаетесь все эти месяцы? Спите летаргическим сном?
— Никак нет, товарищ Верховный Главнокомандующий! — поспешно отрапортовал министр-пельмень. — Мы пересматриваем сметы, оптимизируем расходы, секвестируем непрофильные активы. Одно только сокращение телепередачи «Армейский магазин» на пять минут позволило выкупить двести офицерских квартир в Сыктывкаре…
— Мы, товарищ Верховный Главнокомандующий, следуем вашим личным указаниям, озвученным
Упоминание 23 февраля все объясняло. Ох, снова те же грабли! На меня накатил приступ ипохондрии, оттеснив на обочину чувство праведного гнева. Профессиональный праздник у военных — это бурные водочные реки с крутыми берегами из закуски. Похоже, в Генштабе меня опять понесло и вынесло куда-то не туда. О чем же, интересно, я там болтал? Сколько мечей успел перековать на орала?
Не помню. Не по-мню. Мерное постукивание внутри моей черепной коробки не позволяло выудить из колодца памяти ничего связного о том событии. Как ни старался я восстановить конкретные детали, от празднования Дня Армии и Флота не сохранилось ни единого стоп-кадра. Только совсем уж смутное ощущение чего-то круглого черного (большое блюдо с икрой? чья-то флотская фуражка?), высокого блестящего (полный графин? люстра?) и очень-очень смешного (я рассказываю анекдот? мне рассказываю анекдот? кто-то пытается зачерпнуть икры черной флотской фуражкой?).
Ужас-ужас-ужас. Надеюсь, я хоть не был безбрежным пацифистом. Авось не все военные училища уже успели превратиться в фабрики игрушек. Надо будет при случае узнать, как далеко зашел процесс.
— Тоже мне, работнички, — проворчал я. — А головой кто будет думать? Даже к указаниям президента надо подходить творчески, не понимать все буквально. Эдак мы досокращаемся до полной утраты боеготовности… Танки-то, надеюсь, у нас еще остались? (Судаков и Лущинский в унисон закивали). Наверно, не берет никто, вот они и остались? (Оба замотали головами, однако по их лицам пробежало нечто вроде легкого смущения). Ну ладно, раз плана по Грузии у вас нет, придется импровизировать… Тащите сюда карту!
В планшете начальника Генштаба карта нашлась, причем неожиданно хорошая — новая, большая, подробная, вся покрытая условными значками и даже не стертая на сгибах. Мы разложили ее у меня на рабочем столе; я взял из ящика маркер с линейкой, чтобы прочертить направление главного удара. Судаков с Лущинским заметно оживились, как только узнали, что война будет носить сугубо экономический характер: они сразу стали переглядываться и перешептываться — полагаю, уже заранее прикидывали, где, кому и почем будут сбывать вино, отбитое с боями у врага.
И тут нам устроила подлянку элементарная география. Зря я, как оказалось, пригрозил наглецу Жуликошвили танковым рейдом прямо в Кахетию: эта зараза обнаружилась очень далеко от места нашего будущего прорыва. То есть в Алазанскую долину, к заветным бочкам с призовыми Цинандали и Напареули, российскому танковому десанту придется пилить и пилить едва ли не через всю Грузию. Вот черт!
Сам я хоть и человек гражданский, неплохо знаю народишко в погонах: стоит фронту отодвинуться от тыла на десять паршивых кэмэ, как в войсках возникает дефицит всего, что можно есть и пить. Тотчас начинаются брожение, разложение, партизанщина, уголовщина — и вот уже один тырит чужого барашка, другой жарит шашлык прямо на танковой броне, третий меняет на виноградную водку свои сапоги, портянки, патроны и казенное дизельное топливо, а там уж до предательства Родины недалеко. Первую чеченскую мы примерно так и профукали.