Пробуждение каменного бога
Шрифт:
В любом случае, я не собирался вступать в игру, не зная ее правил. Да и играть по чужим правилам, изначально означает поражение. Надо сделать нечто такое, чего от меня никак, и никто не ожидает.
А чего, собственно, от меня ждут?
Ну, самое вероятное, что я попытаюсь бежать. Тогда все просто – боги не убегают. Меня находят и к всеобщему удовлетворению казнят. А убежать я не смогу. Я не знаю местности, я не знаю возможностей феллаи (может у них самолет в сарае стоит?), да и самое важное – мне некуда бежать. Ежу понятно, что в моем мире, на многострадальной планете Земля, не обитает племя,
Второй вариант – это признать себя Киштеару. Но это значило бы, начать играть на стороне Вулао, по его правилам. А точнее – выполнять все, что он мне скажет, так как он знает о Киштеару намного больше, чем я.
Ни первое, ни второе меня не устраивало. Надо начать свою игру. Ведь на кон поставлена, самое малое, моя жизнь, «а жить так хочется ребята…»
Вводные у меня есть, надо продумать стратегию. Вариант Вулао меня вполне устраивает, поскольку в этом случае я не умру и продолжу существование. Кому это нужно? Вроде бы мне, но я не уверен. Может еще кому-нибудь? Ведь не может быть, чтобы все это было просто так. Как сказал Булгаковский Воланд: «Никому и никогда ни с того и ни с сего кирпич на голову не падает». Но на мою многострадальную голову, похоже, упал небоскрёб… или американский «Боинг» – они в последнее время часто стали падать.
С другой стороны – кто может лучше всего знать о Киштеару, как не сам Киштеару? Мне с трудом верится, что до сего момента Вулао имел возможность поговорить с этим богом, так сказать – «лично». А здесь получается, что все то, что он мне инкриминирует, я могу с лёгкостью отвергнуть, дескать, ошибаешься старичок. Кто из нас двоих Киштеару, ты или я? Пусть только сначала докажет, что я действительно Киштеару. А там глядишь, я и сам поверю. А что? Работа не пыльная, сиди себе на троне да властвуй…
Опять же – Вулао простачком не выглядит. Он прожил долгую жизнь (по словам Альвы сто пятнадцать циклов), и прожил ее не кем-то, а самым что ни на есть настоящим шаманом. Меня не удивит, если он решит подстраховаться. И даже больше – от него можно ожидать трюка внутри трюка. Вообще, борьба за власть – это самая грязная вещь на свете. Но для меня в данном случае она равнозначна борьбе за жизнь. Хотя, когда оно бывает иначе?
В целом, не самый паршивый расклад в моей жизни. А дальше – как карты лягут.
Глава 5.
Работать с Альвой было сплошным удовольствием. Ее энергия и ум оказались просто неистощимы. Она то и дело выдумывала разные трюки, дабы облегчить мое обучение. К тому же она обладала тонким чувством юмора, а это качество помогает во всех случаях жизни.
Общаясь с ней, я старался понять, каким образом движется ее мысль. Какие реакции возникают на то или иное действие или событие. Как происходит построение логической цепочки и принятие окончательного решения.
Мои опыты дали мне много больше, чем просто знание слов здешнего языка. Постепенно, я начинал понимать, как мыслят кошко-люди, какие чувства ими движут. А в результате, старался думать, как один из них.
Можно написать тысячи разговорников и словарей, но по ним человек никогда не научится говорить. Надо думать на том языке, который
В результате я понял, что никто без веской причины меня не убьет. Еще мне стало ясно, что выяснение моей божественности – процесс трудоемкий, и может затянуться на годы. Опрометчивых решений феллаи не принимали: лучше затратить время, чем совершить непоправимую ошибку. Отрезанную голову обратно не приставишь, сделанного – не вернешь назад. Ошибки невозможно исправить, но их можно не допустить…
Самое страшное, что меня могло ожидать, это вызов на «смертельный поединок». Если кто-то из феллаи решится рискнуть своей жизнью и проверить, таким образом, моё происхождение.
Но принцип подобной проверки соответствовал какому-то древнему закону ом-Тал, по которому все требуется подвергать испытанию. А к закону этому не прибегали вот уже несколько сотен лет. Странным покажется, если кто-то вспомнит этот забытый закон, поскольку сохранился он, наверное, лишь в памяти шаманов.
Да и тогда придется поднять и более древние законы. А их разбирательство и применимость к моему конкретному случаю могут растянуться уже не на годы, на сотни лет. Так долго жить я не собирался, да и боюсь, наскучит долгая жизнь.
С другой стороны, мое божественное происхождение могло подтвердить «чудо», то есть «действие, вызванное миром духов или богами». Надеяться на чудо, с моей точки зрения, можно и даже нужно. При этом на богов надейся, да сам не плошай.
Поэтому я начал потихоньку действовать, стараясь никуда не вмешиваться, но при этом постичь, кто, чем дышит.
Несмотря на сопротивление Альвы, я все же стал выходить на прогулки. Я заметил, что на ее психику сильно давит мое «божественное» происхождение. Стоило мне проявить категоричность, как она сразу отступала. Из учительницы и наставницы она медленно превращалась в советницу. И в скором времени уже не прекословила моим решениям, – только советовала и предупреждала. Свое решение я мотивировал изучением языка, но дал понять, что осуществлю его в любом случае, с ее помощью, или без нее. Гуляя по поселению, я старался не мельтешить и ни во что не вмешиваться. Просто ходил и смотрел, как живет это племя, свой глазок – смотрок.
Деревня феллаи была не большая – двадцать пять домов. В ее центре располагалась небольшая площадь и огромный, выложенный камнем очаг. И площадь, и очаг использовали по праздникам и во время религиозных церемоний.
Само поселение, как и каждый дом в отдельности, было сориентировано строго по сторонам света. Деревню окружал высокий бревенчатый частокол. В северной части поселения находился «дом воинов», в котором проживали все неженатые мужчины. В южном конце находились единственные ворота. Храм Киштеару располагался в восточной стороне, а в западной стояли склады провизии и припасов, а также ремесленные мастерские. Дома образовывали одну большую улицу, от ворот и до «дома воинов». Внутри поселения находилось три колодца.