Пробуждение охотника
Шрифт:
Соня злобно зыркнула на него, прицелилась в замедлившегося от раны вампира из дробовика, и тут ликвор завопил об опасности. Соня перевела дуло в мою сторону и пальнула почти в упор. Я умудрился прокатиться по земле, заработав всего лишь ожог, и схватил дробовик за раскаленное дуло, стараясь не думать о том, как тонкая лайкра перчатки вплавляется в кожу.
Соня тут же отпустила пушку, и я выкинул ее подальше в темень шатра. Девушка горестно улыбнулась, прошептала «Прости!», а затем залезла ко мне в нагрудный карман, вытащив мешочек
Толкнув меня, девушка отбежала на несколько метров и один за другим метнула пять ножей, я, наплевав на опасность паучьих порезов, умудрился перехватить их и метнуть обратно, но четыре из них Соня также достаточно ловко словила, сразу вновь кинула в меня, и я подумал, что мы так и будем играть в жонглеров, пока Влад не справится с раной и не прикончит меня. Но девушка, злобно взглянув исподлобья на вампира, приняла пятый нож на открытую ладонь, и отравленная сталь пробила ее руку насквозь. Соня мгновенно потеряла сознание и рухнула на землю.
Четыре ножа, что я успел перехватить, я метнул в лоб Пижонову. Все попали в цель. Я подскочил к вампиру и снес шамширом его дурную голову.
Соню я отнес на руках в машину и по дороге орал на нее:
— Десять минут! Ты была без меня у чертовых цыган десять минут! Когда ты успела вляпаться?
Девушка не приходила в себя и вся дрожала. Я бегом вернулся к вампиру, содрал с него пижонский плащ, а заодно прихватил его катану. Мне все равно некогда ехать к Маузеру перед дуэлью.
В машине я полил рану Сони антидотом, и влил ей положенные несколько капель в рот, разжав ножом, обычным, не паучьим, стиснутые зубы.
Когда я въехал в Нарышкин, уже начало светать. Я набрал номер коршуна-САБовца.
— Артем Давыдович, — я старался говорить спокойно и уверенно, — извините за ранний звонок, но мне срочно нужна помощь. Постараюсь не остаться в долгу.
Еще через полчаса Соня лежала в отдельной палате в больнице, в вену ей была воткнута капельница, вокруг хлопотала сестра, а рядом в кресле сидел знакомый психиатр Марцевич.
— Я не знал, что вы в курсе, — сказал я ему.
— Про вас, пришельцев? Сперва я думал, что это просто эпидемия психоза, но после того досадного происшествия с певуньей начал сомневаться. Потом уже Артем Давыдович открыл мне глаза.
— Я думал, в больнице никто и ничего не запомнил.
— У меня сложные профессиональные отношения с собственным разумом и с памятью тоже. Не буду вдаваться в подробности, но я регулярно совершаю определенные действия, освежающие мое чувство реальности. Кстати, не расскажете, что тогда произошло?
— Не расскажу.
— На моем языке это означает «не сегодня», — улыбнулся Марцевич. — Ладно, пора пробуждать нашу спящую красавицу. И нет, не поцелуем принца. Так что сейчас мы с вами на время расстанемся.
— Я хотел бы присутствовать.
— Это невозможно, — спокойно покачал головой психиатр.
—
— Тогда мне придется отказаться от пациента. Забирайте свою подругу, первую помощь ей оказали, так что клятва Гиппократа меня не замучает.
Я с минуту злобно смотрел на него, а потом, выдохнув, отвернулся.
— Не переживайте вы так! Пока нам предстоит только диагностика. Когда у меня сложится представление, что произошло с Софьей Павловной, мы с вами конечно же обсудим и ее состояние, и планы по лечению. Никакой карательной психиатрии я не планирую.
Пришлось согласиться. Выйдя из больницы, я набрал мента Сашку.
— Мне нужна услуга, капитан.
— Скажи честно, Васнецов, я опять окажусь в сыром подвале в цепях?
— У меня амнезия, Александр, я не помню ваши дуэльные традиции, но сомневаюсь, что они настолько экзотичны.
— Дуэльные?
— Мне предстоит дуэль с несколькими молодыми дворянами. И нужен друг, который согласится стать секундантом. Я мало кого знаю, точнее помню в этом мире. И ты, капитан, ближе всего к этой категории. Не откажешь?
— Несколькими дворянами?
— С троими, если быть точным.
— Да, Васнецов, своеобразно ты заводишь друзей. Ладно, жди меня в том же кафе.
— А может в ресторане? Я давно не ел. Выбери место, где кормят сытно, угощаю я.
— Конечно ты.
Сашка назвал адрес. Кормили там действительно неплохо, и парень не стеснялся насыщаться за мой счет, что меня и забавляло, и радовало. Он и вправду меня здорово выручил. Да, да, он по гроб жизни, которую я уже три раза спасал, у меня в долгу, но сейчас уже он без разговоров пришел ко мне на помощь, и уж обеда в приличном месте эта услуга стоила.
Сашка звонил троице барчуков, утрясая какие-то организационные моменты, связанные с дуэлью, а я никуда не торопился. Мне требовалось перевести дух. Я бы предпочел сделать это на даче в компании Ольги и бабы Степы, но переться туда, а потом в мыле возвращаться в город никак не тянуло на покой и отдых. И я не знал, как рассказать им о Соне. Этот момент я желал отложить на настолько далекое «потом», какое только получится.
Неожиданно в ресторан ворвался растрепанный пожилой человек в приличном костюме. Оглядев зал, он решительно направился к нашему столику. Я вопросительно смотрел на прибывшего, отмечая, что его лицо кажется мне знакомым.
— Я — Филимонов, — заявил он мне после пары минут игры в гляделки.
Я тут же его и вспомнил: Добродецкий показывал мне досье на его семейство, там я и видел фотографию помещика.
— Очень приятно, — солгал я в ответ, не делая попытки встать или протянуть руку.
— Есть предложение, — сказал наконец папашка.
Я кивнул. Беседа грозила затянуться, поскольку помещик выдавливал из себя фразы с трудом, а я не собирался ему помогать.
— Есть вероятность, что бумаги барона Вержицкого у тебя. Это так?