Пробуждение Оливии
Шрифт:
В спальне обнаруживаются хоть какие-то признаки ее пребывания, вот только увиденное тревожит меня еще больше. Ее одежда по-прежнему лежит в раскрытом чемодане. У нее есть ноутбук, но нет книг, письменного стола, лампы или кровати – лишь спальный мешок на полу.
Я прислоняюсь спиной к стене и закрываю глаза, впервые осознавая, насколько все плохо и насколько же она одинока. Осознавая, что все ее скромное богатство зависит от сохранения стипендии… которое, в свою очередь, зависит от меня.
К
– Почему ты не рассказывала, что живешь в таких условиях? Я бы помог тебе.
Оливия открывает рот, но потом снова закрывает.
– Я не нуждаюсь в благотворительности, – наконец тихо произносит она. – У меня есть все необходимое.
Мама выходит из кухни, где она занималась своим любимым делом в периоды стресса – готовкой. Она ставит на стол тарелку со свежеиспеченным печеньем и переводит взгляд с одного из нас на другого.
– Вам надо пойти и заняться скалолазанием. Уилл – отменный инструктор. Ему это всегда помогает, когда дела идут неважно.
Последнее, что мне нужно в данный момент, – это чтобы Оливия в страховочной обвязке крутила своей задницей у меня перед носом в течение нескольких часов.
– Уверен, ей сейчас не до скалолазания, – бормочу я.
Оливия вскидывает голову, встречаясь со мной взглядом. Возможно, ее подстегивает нежелание, сквозящее в моем голосе, но, как бы то ни было, она тут же встает, отбрасывая одеяло в сторону.
– На самом деле я не против.
Дни моего альпинизма остались в прошлом, и это в любом случае плохая идея для времяпровождения с Оливией. Но, судя по всему, я ни в чем не смогу ей отказать даже при наиболее благоприятном раскладе, так что сегодня мне это не удастся и подавно.
Глава 36
Оливия
Мы стоим у подножия здоровенной скалы.
И я бы сказала, что взобраться на нее практически невозможно. Не то чтобы она была абсолютно гладкая, однако и на тренажер со скалодрома совсем не похожа.
– Я не смогу на нее залезть, – уверенно заявляю я.
– Нет, сможешь, – отвечает он. – На тебе будет страховка, и я не позволю тебе пострадать.
Вряд ли он может это гарантировать, и все же я ему верю.
Уилл запрыгивает на скалу и карабкается вверх без видимых усилий, без какой-либо помощи или страховки. Его тело изгибается и перемещается так изящно, словно это танец, движения которого он оттачивал тысячу раз. Это самое возбуждающее зрелище за всю мою жизнь. Каждая мышца в его теле напряжена и четко очерчена, внимание Уилла целиком сосредоточено на его действиях.
–
Подозреваю, в его исполнении это выглядит намного проще, и все же, когда Уилл спрыгивает обратно, я с его помощью пристегиваюсь к страховке. Он тщательно проверяет и перепроверяет все узлы как у меня, так и у себя, а затем снова забирается наверх, фиксируя что-то в скале и проталкивая туда веревку. Когда он наконец остается доволен, то с удивительной ловкостью соскальзывает обратно.
– Ты готова?
Он весь светится – пожалуй, таким я его еще никогда не видела. Очевидно, что он счастлив, но дело не только в этом: сейчас Уилл полностью погружен в процесс, вовлечен в наше занятие на сто процентов.
Все мое существо буквально кричит, что это плохая идея, но я все равно киваю. Мне нравится видеть его таким.
Я запрыгиваю на скалу так же, как это делал Уилл, становясь на самые очевидные выступы, а затем лихорадочно ищу, за что можно ухватиться, но, так ничего и не обнаружив, спрыгиваю обратно.
– У тебя все шло хорошо, пока ты не начала паниковать из-за рук, – комментирует Уилл.
Во время следующей попытки я снова встаю на те же выступы, а он кладет руку мне на поясницу, помогая мне сохранить равновесие.
– Чувствуешь? – спрашивает Уилл. – Если балансировать и прислоняться к скале, то даже не нужно ни за что держаться.
Что я сейчас чувствую лучше всего, так это его руку. Жар его широкой ладони распространяется по моей пояснице, затрудняя дыхание, не говоря уже о попытках найти какие-то иллюзорные выступы или балансировать. В конце концов я нащупываю что-то, за что можно ухватиться, и Уилл убирает руку (хотя я бы предпочла, чтобы он оставил ее на месте).
Он заставляет меня отрабатывать продвижение вдоль скалы. У меня выходит неуклюжая, замедленная версия его предыдущей демонстрации.
– У тебя все выглядело в сто раз проще, чем это оказалось на деле! – кричу я, и Уилл смеется в ответ:
– Тебе необязательно кричать: ты всего лишь в футе от земли.
– Придурок, – бормочу я.
– Я все слышал, и это лишний раз доказывает, что тебе не нужно кричать.
Я перемещаюсь туда-обратно снова и снова, и как только у меня начинает неплохо получаться, Уилл разрешает карабкаться вверх. Теперь я понимаю, почему раньше он использовал это как способ уйти от проблем: скалолазание требует такой концентрации, что я просто не могу думать ни о чем другом.
В основном… Примерно в шести метрах над землей мои мысли снова возвращаются к ощущению его ладони на моей спине. Я тут же теряю равновесие и оказываюсь подвешенной на страховке, пока Уилл внизу посмеивается надо мной.
– У тебя отлично получается, – говорит он. – Хочешь сделать перерыв?
– К черту перерыв, – отвечаю я, пристегиваясь к ближайшему скальному крюку. – Я доберусь до вершины, даже если на это уйдет вся ночь.
– Умница, – произносит он с гордостью, и по непонятной причине это вызывает у меня такой прилив счастья, что я на мгновение ошеломленно замираю, продолжая болтаться на страховке.