Пробуждение Посейдона

Рейнольдс Аластер

– Ты бы этого не сделал, Кану, в любом случае.

– И все же мы не хотим никаких недоразумений.

– Нет, мы, безусловно, этого не делаем. Ты готов?

– Пока мы разговариваем, запускаются потоки заправки.
– Он подождал мгновение, изучая столбцы цифр и диаграммы перемещения на своей консоли.
– Потоки выглядят хорошо. Выравнивание при давлении впрыска. Токамаки генерируют напряженность поля. Немного медленнее на третьем, но это поправимо. Приступаю к инжекции плазмы.

– Во что бы то ни стало. Действуй

осторожно, Кану.

– Плазма введена и распределена по магнитным ловушкам. Приближающийся поджиг через три... два... один. Хорошо. У нас есть термояд. Горение выглядит чистым и стабильным. Удержание токамаков в норме. Готов к первоначальному возбуждению Чибеса.

Это было обычным технологическим явлением - в дни, предшествовавшие мораторию, зажигание инициировалось бы сотни тысяч раз в день с предельной унылой надежностью. Но стоит помнить, что потребовались десятилетия, чтобы превратить открытие Чибеса в цельный работоспособный прототип двигателя, и еще десятилетия, прежде чем двигатели достигли достаточной надежности для широкого использования.

Но толчок пришел внутрь, мягко вдавив его спину в кресло.

– Я вижу, ты двигаешься, - сказала Дакота.

– Да, у нас есть тяга. Активирую свои усилия - собираюсь ввести нас в пост-чибесовский диапазон энергии.

– Ты уверен, что не поступаешь поспешно?

Но другой голос сказал: - Что ты делаешь? В наши намерения никогда не входило принимать все так быстро.

Он сказал Свифту: - Я знаю, что делаю.

– Ты можешь, но я, конечно, этого не делаю. Мы едва убедились в том, что первоначальный процесс стабилен, не говоря уже о том, что достигли уверенности, позволяющей продвинуться дальше этого...

– Заткнись.

Должно быть, он произнес это вслух, потому что Дакота спросила: - К кому ты обращаешься?

– К голосам в моей голове, - объяснил он.
– Иногда я их слышу. Тебе не о чем беспокоиться. Начинается переходный пост-чибесовский период.

Теперь это был скорее удар, чем толчок, и консоль озарилась множеством красных и желтых предупреждений о состоянии. "Ледокол" добивался пост-чибесовской энергии, но неконтролируемым, хаотичным образом.

– Кану, с тобой все в порядке?

– Все хорошо, Дакота. Ничего не может быть лучше.

Консоль теперь горела красным, а со стен начали доноситься звуковые предупреждения. При нормальных условиях корабль вмешался бы, чтобы остановить нестабильный процесс Чибеса, но в этом тестовом режиме обычные меры безопасности были приостановлены.

Кану знал это - более того, он позаботился о том, чтобы это было так.

– Кану, - сказала Дакота, - у меня есть подозрение, которое может оказаться необоснованным, но если ты пытаешься уничтожить или повредить корабль, чтобы избежать выполнения своих обязательств...

– Соедини с Ниссой еще раз.

– Она прямо здесь. Все, что ты хочешь сказать ей, ты можешь сказать и мне тоже.

–

Тогда мне очень жаль. Я не вижу другого выхода. Это не вина Ниссы. Ты должна в это поверить, Дакота. И это не вина Друзей. Ты ничего не добьешься, наказывая их сейчас.

– Кану!
– окликнула его Нисса, ее голос сорвался на его имени.

– Я должен это сделать, - ответил он.
– Я люблю тебя, я всегда буду любить тебя, но другого выхода нет.

А затем - независимо от его собственной воли - его руки потянулись к пульту. Он сопротивлялся этому действию, но его усилия были бесполезны: теперь Свифт полностью контролировал его нервную систему. С таким же успехом он мог находиться вне своего собственного тела, наблюдая, как оно танцует по чужой воле.

Вибрация пробилась сквозь обшивку корабля. Она набирала силу, свидетельствуя о дико меняющихся нагрузках на привод, слишком случайных, чтобы их можно было нейтрализовать. А затем раздался единственный сильный толчок, как будто "Ледокол" ударился о какой-то более крупный предмет, и вибрации стихли, сменившись тишиной. Сигналы тревоги продолжали звучать, на консоли по-прежнему вспыхивали аварийные уведомления.

Но двигатель Чибеса выключился сам.

Хватка на нем задержалась, а потом исчезла.

Он сделал мощный непроизвольный вдох, как будто только что вынырнул из глубоких, холодных вод.

– Ты предатель, Свифт.

– Я спас тебе жизнь - снова. Не слишком ли это много - ожидать небольшой благодарности?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

"Травертин" поддерживал свою орбиту вокруг Орисона. Рядом с ним, двигаясь по той же орбите и почти готовый к самостоятельному полету, спускаемый аппарат оставался центром интенсивной деятельности людей и машин.

В носовой части большого корабля, часть которой вращалась, имитируя гравитацию, женщина и мужчина сидели друг напротив друга за столом в главном общественном камбузе. Женщина пила чай, мужчина держал в руках кружку с ароматным кофе. Пространство корабля вокруг них гудело от новостей и слухов.

– Что-то пошло не так, - сказала Гома.
– Это то, что говорит Гандхари. Или почти все пошло не так - как если бы корабль был очень близок к взрыву, а затем неисправность была устранена как раз вовремя.

– Я не физик, - сказал Питер Грейв, - но я бы предположил, что существует очень много вещей, которые могут пойти не так с приводом Чибеса. Капитан установил контакт с другим кораблем?

– На мгновение. Последовал ответ на автоматическую передачу Назима, а затем прямой ответ Гандхари. Она воспроизвела это для меня - он утверждает, что он другой Экинья!

– Это либо потрясающая новость, либо почти неизбежная.
– Грейв оторвал взгляд от своего бокала и улыбнулся ей, чтобы обезоружить ее природную защищенность.
– Еще один Экинья. Вы ему верите?