Пробуждение Посейдона
Шрифт:
Возможно, дело было в вине.
– Половина всего существующего великого искусства и литературы осталась непризнанной при жизни их создателей, - ответила Нисса тем же тихим шепотом.
– Я знаю, это ужасно несправедливое положение дел, но такова жизнь. По крайней мере, твоя бабушка не была несчастна, не голодала и не подвергалась преследованиям. Это больше, чем удалось некоторым из них.
– Я не неблагодарный. Мы оба были бы беднее без ее работы.
Нисса перекатилась к нему на живот, оседлав его. Она начала рисовать ленивые спиралевидные узоры у него на груди, круги внутри кругов, колеса внутри колес.
– Репутация - это все для вас, Экинья, не
– Не все из нас.
Она погладила его по шее.
– Что случилось с жабрами?
– На Марсе они мне были не нужны, а в скафандре от них одни неприятности.
– Кану начал поглаживать ее по щеке, проверяя линию ее подбородка по своей памяти.
– Возможно, мне следует отрастить их обратно. Похоже, мои дни космических путешествий закончились.
– Это позор. Я подумала, что тебе, возможно, захочется посмотреть на мой корабль.
– У тебя действительно есть корабль?
– Ужасная трата денег, большую часть времени - просто висит на орбите, обесцениваясь.
– Тогда продай его.
– Я бы с удовольствием, но сейчас не совсем подходящий рынок для сбыта. Здравствуйте, вы хотели бы купить космический корабль? Почти новый, один заботливый владелец? Единственный недостаток заключается в том, что вам нужно будет потратить месяц на подачу заявки на полет, даже если вы хотите слетать только на Венеру и обратно. О, и там плавают огромные инопланетные твари, которые, возможно, вот-вот убьют нас. Большинство людей это не беспокоит.
– Она прокладывала себе путь вниз по его животу, медленно и осторожно, словно составляя карту чужой территории.
– Кроме того, мне это снова понадобится. Все, чего я жду, - это разрешения.
Она была расплывчата в своих планах на будущее. Кану начал понимать почему.
– Ты хочешь куда-нибудь лететь?
– Недалеко - просто исследовательская экспедиция, продолжающая расследование.
– Это как-то связано с Санди?
– С правильной точки зрения, все связано с Санди. Но я серьезно - я подумала, что тебе, возможно, захочется посмотреть на корабль.
– Я подумаю об этом.
– Ладно, не переусердствуй с энтузиазмом.
– Нет, правда, это было бы здорово. Кстати, куда именно ты направляешься?
– Ты не сможешь узнать все мои секреты сразу, Кану Экинья.
Он улыбнулся ее застенчивости.
– И я бы не хотел этого делать.
Они предались бессловесным, почти беззвучным занятиям любовью, после чего снова легли в постель и попытались уснуть.
Но Кану счел это невозможным. После нескольких беспокойных часов он встал, оделся, как можно тише вышел из комнаты и начал прогуливаться по залитым лунным светом коридорам, лестницам и внутреннему двору дома. Когда ставни были распахнуты настежь, окна оказались украшены резьбой по дереву, вырезанной с потрясающим мастерством в виде завораживающих исламских узоров. Днем они наносят переплетающиеся узоры на плитки внутреннего двора, которые развиваются в течение нескольких часов, подобно медленно раскрывающемуся математическому аргументу. Ночью та же теорема повторялась в более бледных оттенках лунного света.
Но отсутствие стекла странным образом выбило Кану из колеи, как будто оно было опущено исключительно для того, чтобы сбить его с толку. На Марсе между ним и смертью стояло стекло толщиной в большой палец. Он привык полагаться на святость стекла, мог спокойно спать под его присмотром.
Он старался не потревожить Ниссу, когда возвращался в их постель.
– Ты не можешь уснуть?
– Все
– Ты вернулся на Землю несколько недель назад.
– Это займет некоторое время. Возможно, это из-за Луны. Сегодня ночью очень жарко и насыщенно, и я никогда хорошо не спал, когда светло. Я - морской организм, мы живем за счет приливов.
– Ты хочешь сказать, что ты существо из воды?
– Что-то в этом роде.
– Тогда тебе следует пойти со мной, когда я сяду на корабль. Я собираюсь в кое-какое мокрое место.
Он улыбнулся.
– В Солнечной системе не так уж много влажных мест.
– Тебе нравятся сюрпризы или нет?
– Иногда.
– Но, помолчав, он добавил: - Конечно, не Европа? Только не говори мне, что ты собираешься туда?
– С тобой неинтересно. Ты слишком легко угадываешь.
– Это было всего лишь предположение.
В ночи раздался кошачий визг. Кану знал, что его шансы заснуть теперь безнадежно потеряны. Было бы лучше всего смириться с этим. Очень скоро с телефонных мачт и солнечных башен старого Танжера верующих призовут к молитве.
Аль Аснамы были замечательными хозяевами, но Кану и Ниссе нужно было повидать мир, а время для этого было ограничено. Из Танжера они сели на прибрежный экспресс до Дакара; из Дакара они пересекли Гвинейский залив до Аккры на изящном старом клипере, который когда-то плавал автономно, но теперь его паруса убирала шумная команда закаленных в море морских жителей. Вечером, когда корабль рассекал винно-темные воды, Нисса и Кану сидели на палубе. Они слушали веселые песенки о безрассудных моряках и беспокойных сиренах и засыпали под экваториальными звездами. Кану спалось на корабле лучше, чем дома, даже когда они попали в штормовое море у Фритауна.
В Аккре можно было посетить музей, скромное общественное сооружение, но, тем не менее, светлое и ухоженное. У них было шесть экспонатов Санди на постоянной экспозиции - три картины, две скульптуры в стиле масаи и керамический кувшин, который она купила на лунном блошином рынке и покрыла глазурью по своему собственному дизайну. Нисса терпеливо объяснила различные источники происхождения этих произведений и их относительно малое значение в более широком выпуске программы Санди.
– На самом деле, - сказала она, когда они оказались вне пределов слышимости хозяев музея, - это просто предлог посетить Аккру. В это время года здесь чудесно.
Так оно и было, но после Танжера в настроении Кану поселилось беспокойство. Это было с ним в любое время суток. Если оно начинало ускользать, простого наблюдения за его уходом было достаточно, чтобы заставить его вернуться.
Когда-то они были женаты, но это была более ранняя часть его жизни, и в течение многих лет Нисса едва ли занимала его мысли. Он никогда бы не пожелал ей зла, но в равной степени не проявлял никакого интереса к ее повседневным делам. Если она хотела подвергнуть себя опасности ради интеллектуального любопытства или академической награды, это было ее право; он бы возмутился, если бы Нисса сказала ему, что он идет на абсурдный риск, живя на поверхности Марса. Теперь они снова были любовниками и компаньонами, и было естественно, что он проявлял больший интерес к ее благополучию. Но он не думал, что этот легкомысленный роман продлится до конца их жизни. Он пришел бы к своему естественному завершению, как и их брак, и они снова пошли бы разными путями. И со временем настанет день, в течение которого он не будет думать о Ниссе, а потом и неделя, и рано или поздно то, что она делала с собой, перестанет его волновать.