Пробуждение Семаргла

Андреева-Сапфиро Галина

Закат на Иссык-Куле

База типа «Ковчег» располагалась внутри скалы и была необъятных размеров. Прожив на ней больше года, я так и не выяснил ее истинных размеров и этажность. На пятом ярусе от нее в разные стороны уходило несколько широких тоннелей с железнодорожной колеей. Верхний ярус был чем-то вроде гаража: там стояло три десятка вертолетов, вездеходы на воздушной подушке, черные внедорожники, другая колесная техника. На следующий ярус можно было попасть на скоростном лифте. Находился он на пятьдесят метров ниже от уровня пола первого. Ниже пятого этажа допуска у меня не было. С первого яруса к озеру шли под уклон три тоннеля. Они заканчивались шлюзовыми камерами, через которые

в него выплывали аквалангисты. Так было быстрее, чем добираться до Иссык-Куля по поверхности. И к тому же, можно было незаметно покидать базу Стражей и возвращаться назад.

Жили мы теперь не как прежде, в виде летучих мышей, обитающие в пещерах под землей, а как нормальные люди – при дневном свете. В «ковчег» спускались только для занятий на тренажерах, в спортзале или когда нужно было спуститься в озеро для занятий с аквалангами. База спасателей одним торцом вплотную примыкала к скале. В этом торце официально находились комнаты с металлическими сейфами-шкафчиками, в которых постояльцы «Сокола» хранили свои индивидуальные вещи и вещицы – типа семейных альбомов, сувениров, гражданскую одежду и прочее. Нашей группе тоже выделили в пользование одну такую комнату. В противоположной от входа стене находился сканер, в обычном состоянии он представлял собой виртуальный аквариум: небольшой экран с плавающими рыбками.

При его активации в стене открывался проем в помещение с лифтовой шахтой, пересекающей все уровни «Ковчега» Стражей. Ковчегами именовались все базы Стражей, хотя у них были и официальные названия. На базе «Сокол» дежурил отряд спасателей, чьи вертолеты стояли на открытой площадке недалеко от нее. Всего было два отряда спасателей, которые дежурили по очереди: месяц дежурства, две недели отдыха дома и две недели спецподготовки в центре ближайшего аэропорта Балыкчи. В нашем отряде все кроме Захария числились курсантами, обучающимися на спасателей. Кое-что из преподаваемого нам мне было знакомо, например, я уже обладал некоторыми навыками альпинизма и дайвинга, умел обращаться с оружием. На этой базе обучение происходило на более высоком уровне, чем прежде. В нашей группе было пятеро пилотов вертолетов, самым младшим из них оказался Эрик – позывной «Тор». Здесь они продолжили тренировочные полеты. Кроме того, начали учить на пилотов еще троих из нас: меня, Ивана Русакова и новенького – Буслана Кораблева с грозным кодовым именем «Крис», что означает большой кривой кинжал.

Буслан Кораблев – «Крис»

Я воспринял это с воодушевлением. У меня иногда были сновидения, в которых я видел себя пилотирующим то легкие частные самолеты, то космические челноки вроде «Бурана». Захарий стал моим личным инструктором летного дела. Остальные четверо усиленно изучали компьютерные технологии, связь и основы оказания первой медицинской помощи. И все мы осваивали приемы спецназовцев под руководством нового преподавателя – Игоря Рысьева с позывным «Рысь». Глаза у него скорее были не рысьи, а волчьи, янтарно-карие, всегда настороженные и неулыбчивые. Да и жесткие и густые темно-каштановые волосы всегда топорщились на голове, словно вздыбленная шерсть на волчьем загривке.

Игорь Рысьев – «Рысь»

Теоретический материал нам преподавали в небольшой аудитории на первом этаже «Сокола». Большие окна выходили в сторону горных пиков. После года проведенного под землей, вид освещенных солнцем гор за стеклом казался нереальным и сюрреалистически-красивым. Осваивая теории и занимаясь на тренажере в «Ковчеге», я несколько раз в неделю летал с Захарием в качестве его штурмана. Вид припорошенных снегом горных пиков внизу никогда мне не надоедал. При каждом полете горы были иными: лиловыми, фиолетовыми, розовыми, белоснежными – в зависимости от освещения и времени суток. Особенно необычными горы казались в лучах

заходящего солнца: оранжево-розовые вначале, они, быстро темнея, становились малиново-красными, а затем меркли, превращаясь в сине-фиолетовые пирамиды со светящимися красными вершинами. В эти мгновения какие-то древние воспоминания поднимались из глубин подсознания. Словно я уже видел подобный пейзаж, только было это на другой планете, и летал я тогда не на вертолете. В моей памяти возникали картины иных скал – ржаво-коричневых, за которыми простиралась кирпично-желтая пустыня; а за ней, на берегу водоема возвышалась большая изумрудно-зеленая пирамида.

В пасмурный день озеро Иссык-Куль смотрелось, словно огромное сапфировое зеркало, лежащее посреди серо-голубых гор.

Я лучше узнал всех членов нашей группы. Раньше я в основном общался с Эриком и Романом, так как давно был с ними знаком, к тому же они были почти моего возраста. Во время поездки в Аркаим этим летом я также сошелся с близнецами Кириллом и Матвеем, познакомился с Денисом – лисом.

Врачу Виктору Амолееву и пилоту Росову с необычным именем Светозар, и не менее необычным позывным «Бора»», было по двадцать четыре года, поэтому они держались особняком. Как я выяснил, «Бора» было греческое слово и означало сильный, порывистый и холодный ветер.

Профессиональный пилот вертолета, Светозар – высокий, красивый, утонченный брюнет, с длинными черными волосами и серыми глазами, слегка флегматичный, походил на лорда или героя какой-нибудь вампирской саги. Порывистым он не был, а вот холодным, отстраненным и, в то же время, собранным, быстро и эффективно действующим в критических ситуациях – да! Этим он чем-то походил на сметающий все преграды северный ветер.

Светозар Росов – «Бора»

У Амолеева Виктора кодовое имя было «кончар», что означало меч с длинным узким лезвием для поражения сквозь кольчугу. Странноватый позывной для врача, но с другой стороны, для хирурга вполне подходяще.

Интересным типажом был авиамеханик Богдан Сорбчан, метко окрещенный «Койотом». Среднего роста, смуглый, с густыми каштановыми волосами, хищным выражением лица и острым взглядом серых прищуренных глаз, он и в самом деле походил на койота. Мелкие острые зубы довершали портрет. Выносливый, как это животное, проворный, неистовый в схватке, Богдан любил подшучивать над сокурсниками, правда, не зло. Он был на три года старше меня. Ко мне хоть и привыкли за год, но все-таки поглядывали с любопытством: я был самым молодым в отряде. Теперь нас можно было называть не просто группой учеников, а отрядом: отрядом молодых Стражей.

Свой первый полет в качестве пилота, с сидящим рядом Захарием – моим инструктором, я совершил в начале октября, когда ударили первые заморозки, и кристально чистый воздух, обжигающий легкие, казалось, звенел. Солнце еще не взошло, но вершины гор окрасились в нежно-розовые тона. Волнение вскоре прошло, и я повел машину в сторону восходящего солнца. Мои сны становились явью. Я с энтузиазмом осваивал азы пилотирования. Полет был в моей крови. Я был счастлив и полон надежд.

Глава 2. Русалка

Но не только пилотирование вертолетом занимало мои мысли и наполняло восторгом душу. В начале августа случилось событие, перевернувшее всю мою жизнь. Я, наконец, влюбился.

Прошел месяц моего пребывания на базе спасателей. Через неделю должны были приехать родители: отец уже снял квартиру в поселке Тамга, где находились турбаза и санаторий для военных. Тамга располагалась с южной стороны Иссык-Куля в десяти километрах от нашей базы спасателей, в то время как практически все остальные санатории и пансионаты были на противоположном берегу озера. Мать устроилась врачом в санаторий, а отец будет работать по специальности на «ковчеге» Аркаим-6.