Пробуждение тьмы
Шрифт:
Мир точно свихнулся!
— А ты никогда не думала о нас, как о паре?
Мне хотелось взвыть от провокационных вопросов Богданова.
— Прекращай, или я тресну тебе хорошенько, — прорычала я, скидывая его подбородок с плеча.
— Ответь, — твердо сказал он.
Придется сказать, иначе Костя не отвяжется.
— Только честно.
Зачем ему это?
Неужели…
Да быть такого не может.
Я испустила шумный выдох.
— Нет. Не думала, — я решила больше не отвечать на аналогичные вопросы, если те прозвучат, и уткнулась взглядом в фолиант.
Думать
Я повторяла это про себя вновь и вновь, стараясь не замечать перемены на лице друга.
— Нет, значит?
Я резко кивнула.
В гостиной повисла длинная пауза.
— Понятно.
Костя оперся спиной о диван, стянул с него пульт и стал щелкать каналы.
Мы больше не говорили.
ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Влетев в читальный зал следующим утром, я не увидела Кости. Он ушел вчера вечером и выглядел грустным, хотя после странного разговора мы немного расслабились и даже посмеялись над картинками в фолианте. С ним что-то происходило, и глубоко в душе я догадывалась о причине, однако всячески отгоняла от себя то, что нравлюсь Косте.
Раздосадовано вздохнув, я покрепче стиснула в пальцах лямку рюкзачка и отправилась в штаб.
Я сидела над фолиантом до крови из носа, но кроме трех слов ничего не смогла перевести. И я очень надеялась, что Роберт Александрович сумеет найти смысл хотя бы в этом. Спустившись на лифте, я врезалась в одного Ловца, который, взглянув на меня сверху вниз, фыркнул и пошел дальше.
Кости здесь тоже не было. Обычно он приходит сюда раньше меня.
Я заметила Виолетту, смеющуюся у ринга. Напротив нее стоял Рэд в спортивных штанах и майке под цвет волос. Жестикулируя, он о чем-то рассказывал ей. Блондинка, похлопав красноволосого по плечу, начала делать разминку. Похоже, они собрались тренироваться. Когда Виолетта сделала наклон вниз, ее шоколадные глаза наткнулись на меня. Я тут же отвернулась, но все равно оказалась пойманной с поличным. Вот блин.
Моя невнимательность привела к столкновению с Алесей Фроловой, пятнадцатилетней девочкой-Ловцом. Она тащила большую стопку книг, из-за которых я почти не видела ее лица. И врезавшись в меня, черноволосая, кудрявая Алеся уронила их, чудом не отдавив себе ноги, которые в общей сложности весили больше нее.
— Прости, — тут же поторопилась извиниться я.
Голова Алеси была низко опущена. Кратко кивнув, она присела вниз и стала собирать книги с пола.
— Давай помогу, — предложила я, кусая губы от чувства вины.
— Не стоит, — ответила она.
Я слегка удивилась тому, каким был ее голос. Низкий, вялый, грубоватый. У меня сразу возникла мысль, что Алеся начала курить, но я ни за что в это не поверю.
Алеся боялась огня, несмотря на то, что обладала Аметистовым пламенем. За все время нашего знакомства я ни разу не видела, чтобы она применяла его, даже на тренировках. Ее семья погибла в пожаре год назад — мама, папа и младший братик. Я только устроилась в Службу Доставки. Я видела, как страдала девочка. Алеся ненавидела свое наследие — способность
— Мне несложно, — я села напротив нее и положила на собравшуюся стопку синюю книгу в твердом переплете.
Алеся старательно прятала глаза за густой челкой, будто боялась смотреть на меня, и я огорчилась. Эта девочка была одной из немногих, кто относился ко мне с добром. Мы понимали друг друга без слов, хотя не были такими друзьями, как с Костей. Я никогда не жалела ее вслух, так как знала, что от этого не станет легче. Но мое сердце страдало при виде несчастной Алеси.
Остаться одной в четырнадцать лет… я едва держусь, потеряв отца. Но что испытывала Алеся? Я не говорила с ней о пожаре, но слышала, что родители и братик сгорели на ее глазах.
Заправив за ухо выбившийся локон, Алеся подхватила книги и рывком поднялась. Я проследила за ее движением и под правильным ракурсом сумела разглядеть лицо девочки.
Ледяной ужас заточил мое тело в ловушку. Пошатнувшись назад, я плюхнулась пятой точкой на пол.
Алеся совсем не была на себя похожа. Очень бледная, с огромными фиолетовыми синяками под впалыми глазами и потрескавшимися, синеватыми губами. На ней висела черная толстовка, и джинсы, которые месяц назад были ей как раз, сейчас казались на несколько размеров больше.
У нее был болезненный вид.
Прежде чем Алеся сделала шаг, я подняла руку и схватилась за край толстовки.
— Постой, — поднявшись, я встала перед девочкой и склонила голову, чтобы яснее видеть ее лицо.
— Чего надо? — она отвернулась.
Алеся всегда была приветлива и мила со мной. Я не знала людей светлее и добрее нее, несмотря на то, что в свои пятнадцать девочка пережила огромное горе. Я восторгалась ее выдержкой и тем, что она не теряла своего внутреннего света.
— Я просто хотела спросить, как ты? — отпустив край толстовки, я сделала небольшой шаг назад.
Алеся еще немного склонила голову вниз, отчего ее челка отбросила мрачную тень на лицо, полностью скрыть глаза.
— Как я? — с обжигающей бесстрастностью переспросила она.
Этот голос будто не принадлежал ей.
— Лучше, чем когда-либо, — ее сизые губы исказились в жесткой улыбке. — Прости, но мне надо идти.
Я в замешательстве следила за ее отдаляющейся фигурой. Она зашла в кабину лифта и, нажав кнопку, ответила на мой любопытный взгляд. Сталь ее льдисто-голубых глаз пронзила меня насквозь. Я словно заглянула во что-то такое холодное и жуткое, отчего меня бросило в дрожь.
Когда двери лифта закрылись, я пришла в себя.
Роберт Александрович сгорбился над столом у Портала. Напряженный взгляд был устремлен на кипу бумаг.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, останавливаясь рядом.
Вознеся глаза к моему лицу, Хранитель вымученно улыбнулся.
— А, привет, Женя.
— Вы не знаете, что с Алесей? — решила поинтересоваться я.
Роберт Александрович наверняка знает что-нибудь о странном поведении девочки.
— Вчера была годовщина смерти ее семьи, — печально отозвался мужчина и замер на секунду.