Пробуждение тьмы
Шрифт:
— Костя? — негромко сглотнув, я отстранилась назад и с необъяснимой тяжестью подняла взгляд вверх. Встретившись с бесконечной голубизной его глаз, растерянных, глубоких и… нежных, я почувствовала, как меня затягивает в вихрь щекочущих внутренности эмоций.
Почему я не могу пошевелиться?
— Я… — Костя проглотил остаток предложения и закрыл глаза. — Извини.
Он сделал шаг назад и опустил хмурые глаза к полу.
— Не хотел напугать тебя.
Машинально приложив руку к груди, я испугалась той мощи, с которой колотилось сердце.
Это
Я тихо прокашлялась, стараясь избавиться от легкого зуда в горле, из-за которого начали слезиться глаза.
— Где ты был? — спросила и не узнала свой голос.
Да что со мной?! Наверняка я выглядела сейчас странно со стороны.
— Ходил в магазин, — почесав затылок, ответил Костя, вернув прояснившийся взгляд на мое лицо. — Ты красная, Женька.
Правда?
Накрыв ладонями щеки, я почувствовала жар, исходивший от кожи. Да что за черт?
— Хмм, — невнятно промямлила я.
Усмехнувшись как-то резковато, Костя похлопал меня по макушке.
— Неужто втюрилась в меня?
Загнанная в угол собственными чувствами и последними словами Кости, я чуть не подавилась от взрывоопасного микса смятения и злости.
— Чего?! — вскрикнула я. — Разбежался!
Он звонко и заливисто расхохотался.
— Что смешного? — прорычала, дернув головой.
Ладонь Кости упала с моих волос.
— Просто ты так покраснела, когда мы стояли близко друг к другу, — объяснил он, сверкая белозубой и широкой улыбкой.
«Неправда!» хотелось завопить мне, однако я действительно покраснела, и отрицать это было бы глупее, чем признать.
— Ну и что, что покраснела? — скрестив руки под грудью, решила сделать невозмутимый вид, да только плохо получалось. Костя видел меня насквозь и так гаденько хихикал в кулак. — Это вполне нормальная реакция, когда двух людей разделяют сантиметры. И вовсе не значит, что я влюбилась в тебя.
— Ну, ладно, ладно.
Вздохнув, Костя засунул руку в карман джинсов и достал упаковку жевательных конфет «Starburst». Распечатав ее, он закинул одну штучку в оранжевой обертке себе в рот.
— Будешь?
Все еще немного сердясь, не зная на кого, я покачала головой.
— Нет. Спасибо.
Костя пожал плечами и убрал конфеты обратно.
— Потопали домой, Женек?
Натянув на лицо спокойную улыбку, он направился к лифту.
Влюбилась я в него… конечно.
Молясь о том, чтобы сердце обрело умиротворение, я поплелась за Костей. В абсолютном молчании мы поднялись наверх, миновали читальный зал и покинули библиотеку. Прохладный, вечерний ветерок помог погасить пожар на моем лице.
Разместившись сзади Кости на мотоцикле, я с робостью обвила руки вокруг его талии.
— Эй, я тебе не котенок. Не волнуйся — ребра не сломаешь, так что обними крепче, — со слабо обидой в голосе сказал Костя.
Я кивнула и сделала свою хватку сильнее.
— Еще свалишься где-нибудь по дороге, — продолжал бурчать он. — Убьешься, не дай Бог.
Я крепко зажмурила глаза,
Но сейчас, после неловкого инцидента в штабе несколько минут назад, я задумалась даже о том, чтобы идти пешком домой, лишь бы не дать бушующему волнению разорвать меня на части.
Я отклонила голову, насколько это было возможно, но мои губы все равно едва не касались шеи Кости. Я боялась сделать вдох, чтобы не дать аромату его туалетной воды проникнуть в меня.
У Кости был вкус, как в одежде, так и в духах.
— И кстати, Женька, — когда он повернул голову немного вбок, я чуть не соприкоснулась носом с его щекой.
— Чего?
— Я не против, чтобы ты в меня влюбилась.
ОДИННАДЦАТАЯ ГЛАВА
«Я не против, чтобы ты в меня влюбилась».
И как это понимать?
Сделав два оборота влево, я открыла входную дверь. Звон упавших на линолеум ключей привел меня в чувства.
Мои осторожные шаги эхом отдавались по квартире. Я прошла по коридору, мимолетно заглянув в гостиную, но никого не увидела. Значит, мама еще не вернулась. Застыв у комнаты младшей сестры, я прислушалась к звукам, но по ту двери простиралась такая же тишина, что и везде. Ани тоже нет? Может, она спит? Хотя еще рано. Или нет? Я ведь даже не знаю, сколько сейчас времени...
Костя все же впихнул мне несколько жевательный конфет перед тем, как уехать, и заставил съесть их при нем, поэтому я была не голодна, поэтому сразу пошла к себе, чтобы не выползать оттуда до наступления утра.
Бросив рюкзак на кровать, я подошла к столу, включила настольную лампу, но та не зажглась.
— Я же недавно лампочку меняла, — сказала вслух свои мысли.
Нахмурившись, я сбегала в гостиную. В ящичке стенки под телевизором, где хранился всякий хлам, я не отыскала запасного источника света. Выкручивать лампочку из коридора стало лень, поэтому я решила заменить ее Алмазным огнем.
Перелистывать древний фолиант одной рукой, а другой поддерживать свет в комнате, окутанной мраком, оказалось не совсем удобно. Черт. Это вообще было непросто. Я постоянно сбивалась, концентрируя больше внимания на изучении символов в книге и их поиске в словарике, который дал Роберт Александрович, а из-за этого гас мой огонь, потому что ему не хватало внимания мозга.
Я ничего не понимала. Ни единого иероглифа. Мне удалось перевести лишь парочку, но они не несли в себе никакого смысла. Первый звучал как «Малум», второй «Элементы». Но я не останавливалась. Делала минутные передышки, чтобы разминуться, и возвращалась к переводу.