Пробуждение тьмы
Шрифт:
Спустя энное количество времени я изрядно перенапряглась и, совершенно забыв об огне в своей ладони, опустила ее на стол рядом с компьютером. Слава богам, мне удалось вовремя среагировать, иначе бы я помахала ручкой своему старенькому другу «Acer».
Хотелось залиться слезами и опустить голову, признав свое бессилие в борьбе с закорючками на страницах фолианта, но мне чертовски хотелось узнать побольше о Больтарасе. Лишь поэтому в моей душе все еще пылал огонек, пусть уже и не такой яркий. Была мысль спросить о Сущности Страгловца, ведь наверняка он знает о Больтарасе очень много, раз собрался
И все же, как это необычно.
«Еще часик, и спать» наказала себе и, расправив плечи, продолжила ничтожные попытки довести дело до конца.
Даже по истечению этих шестидесяти минут мне не удалось сдвинуться с мертвой точки. Зевая через каждые десять секунд, я приковала взгляд к исчирканному листочку блокнота.
— Малум, — прочла одно из двух обведенных слов.
Что это? Или кто?
— Элементы, — мои глаза переметнулись на соседнее выделенное слово.
Какие еще элементы?
Два понятия, совершенно не совместимые друг с другом. Для меня. Если бы мне удалось перевести хотя бы еще что-нибудь, возможно, я бы приблизилась к смыслу, спрятанному за сложно понимаемым древним языком душ.
Надеюсь, Роберт Александрович поможет разобраться мне хотя бы с этим.
Опершись щекой о кулак, я грустно посмотрела на изображение Больтараса. От усталости веки налились свинцом и обрушились на глаза. Я изо всех сил прогоняла сон мыслями о том, что не могу прекратить вести свое расследование. Я редко отличалась упорством, лишь в некоторых, особо важных делах это качество давало о себе знать.
Я непременно выясню, что за существо такое — Больтарас.
Я обязательно спасу свою семью. Приложу все силы для того, чтобы продержать нас на плоту и не дать утонуть в боли.
Папа… мне не хватает тебя.
Смахнув со щеки влажный хрусталик, я погасила огонь и захлопнула словарик с фолиантом, вложив исписанный листочек между страницами, как закладку. Переодевшись в шорты и майку, я собралась залезть под одеяло, но услышала звук падающей вещи за спиной и резко обернулась.
Мое сердце пропустило удар. Не в состоянии проглотить появившийся ком ужаса в горле, я выпустила из онемевших пальцев одеяло и прошла через комнату, остановившись рядом со шкафом с одеждой. Мои расширенные глаза вонзились в упавшую фотографию в деревянной рамке.
Как… как она упала? Фотография стояла на нижней доске многоярусной книжной полки далеко от края, так что никак не могла свалиться.
С трудом поборов оцепенение, я медленно присела на корточки и осторожно подобрала перевернутую лицевой частью вниз рамку. Пробежавшись пальцами по не треснутому стеклу, я выдохнула с облегчением.
Слава богу, обошлось.
Эта фотография была самой ценно вещью в комнате.
Я не успела осознать, как слезы подступили к глазам. Плотно стиснув зубы, я сдерживала их, как могла. Но одна соленая капелька все-таки сумела обойти препятствие в виде моего кулака и упала на улыбающееся лицо папы. Он крепко обнимал меня и Аню, мы сидели на его коленях, а мама обнимала папу за шею.
От фотографии повеяло невероятным теплом,
Я больше не могла сдерживать слез.
Они брызнули нетерпеливыми градинами по щекам, делая мое лицо сырым и ужасным.
Я столько сдерживала себя. Сдерживаю каждый день, чтобы ни мама, ни Аня, никто не видел, насколько я уязвима. К огромному несчастью, моя ложь недостаточно искусна, чтобы в нее поверила Боль. Она проворная, зараза. Она знает меня «от» и «до», все мои слабости и сильные стороны. Но под ее пристальным надзором мне кажется, что я лишена каких-либо преимуществ перед ней.
Если бы я только смогла заставить эту особу поверить в свой обман, было бы намного проще. Но это ядовитое чувство, прознав, что в моей душе появилась очередная брешь, тут же заполнила ее нескончаемой чернотой.
Стараясь не разжимать дрожащих губ, чтобы крик, рвущийся наружу из груди, так и остался не услышанным, я поднялась с пола и, вытерев влагу со стекла, поставила фотографию обратно на полку.
Почему ломаться так просто, а восстанавливаться тяжело?
Проведя ладонями по лицу, я стерла остатки своего отчаяния и резко развернулась к кровати.
Поревела, и хватит. Теперь нужно снова быть сильной.
Укрывшись одеялом, я отвернулась лицом к стене и стала следить за извивающейся серебряной нитью на светло-бежевых обоях, образующую цветочные узоры, чтобы скорее погрузиться в сон.
Меня не вызывали на задание ночью, так что я смогла спокойной выспаться. Ну, как спокойно… очередной кошмар, игра в догонялки с Больтарасом. Естественно, я была пищащей жертвой.
Стрелки часов показывали половина седьмого. Я лежала в постели, пытаясь закрыть глаза и открыть их хотя бы еще через полчасика, но ничего не выходило, поэтому я встала, не в силах бездельничать.
Я чистила зубы в ванной и изучала свое бледное отражение в квадратном зеркале над раковиной, когда в дверь постучались.
— Аня, ты там? — послышался мамин голос.
Хах. Моя сестра не встает в каникулы раньше одиннадцати. Я всегда удивлялась, как легко ей удавалось менять режим сна, потому что во время учебы она спокойно поднималась в шесть утра.
Кстати, о ней.
Похоже, Аня опять не ночевала дома. Я уже сделала ей пару звонков, но, как и в большинстве случаев, мне пришлось слушать женский голос, сообщающий о том, что телефон Ани выключен, или находится вне зоны действия сети.
Я отошла от раковины и открыла дверь.
— Добвое… — я вытащила зубную щетку изо рта и усмехнулась. — Доброе утро, мам.
— Я думала, здесь Аня, — пробормотала мама.
Моя улыбка сползла с лица.
Укутавшись в халат, она вздохнула и поплыла в их с отцом спальню, которая теперь принадлежала только ей.
Я решила отложить душ, чтобы не отнимать у мамы время перед работой, и освободила ванную через несколько минут.
Переодевшись, я отправилась на кухню, чтобы приготовить нам с мамой завтрак. Ей я сделала яичницу с остатками бекона, а себе бутерброды в микроволновке с сыром и нарезанной свежей помидоркой.