Пробуждение Ваирагии
Шрифт:
Зирани пожимает плечами.
— Но я не жалею. Рада, что пошла на зов. Да, чуть не умерла, но теперь чувствую себя иначе. Я думала, что мой магический дар силён, но на самом деле… я как будто спала всё это время, а потом проснулась, — девочка улыбается. — Гиртан, кто же ты? Откуда такой взялся?
— Расскажу, когда сам узнаю, — улыбаюсь ей в ответ.
— Среди остальных новичков мы ничего особенного мы не обнаружили, — отчитался наставник Фрол. — Ни в поведении, ни в проявлении каких-либо особенностей дара. Они безразлично относятся к Гиртану, и спокойно приняли
— Понятно, — настоятель кивает; старый хранитель стоит на балконе, держа руки за спиной, и наблюдает за тренировкой учеников. — Значит, Зирани было не безразлично?
— Да. Мы спрашивали у неё, после того как проявились новые грани её силы. Она часто думала о Гиртане после тренировок.
— Надо же, надо же. А как новички восприняли исчезновение Зирани?
— Сначала волновались, но потом даже обрадовались, когда узнали, что с нею теперь занимаются отдельно. Зирани немного отстранилась от группы после изгнания Гиртана. И ночью девочка бывало говорила сама с собой, мешая остальным спать после тренировок.
— И никто из них не связал это с Гиртаном. Все верят, что мальчик изгнан, — настоятель кивает самому себе.
— Да, брат. Теперь, когда в группе осталось всего три ученика, они поняли, что получат всё внимание наставников.
— Хорошо, — настоятель небрежно машет рукой, отгоняя подлетевшую к лицу пушинку. — Продолжайте следить за новичками. Если и они поведут себя странно, как Зирани, никому не вмешиваться.
Старый хранитель был уверен, что Райсэна и всех, кто с ним связан, ведёт воля Богов.
С тех пор, как со мной стала тренироваться Зирани, стало одновременно и легче, и сложнее. Легче, потому что я теперь не один. Есть, с кем поговорить во время отдыха, с кем разделить трудности и тяготы тренировок. Сложнее же стало из-за того, что я периодически чувствую её эмоции: иногда это холодное безразличие, когда девчонка смотрит на меня так, будто я какая-то грязь под ногами; иногда это раздражение и злоба, которые изливаются на меня вообще не понятно почему; изредка — восхищение и радость, кои она пытается всеми силами удержать. Все эти эмоциональные всплески происходят внезапно, что сбивают с концентрации, отчего Эяла начинает меня ругать за невнимательность и безответственный подход к занятиям. Проклятье! Проблема в том, что я не знаю, как бороться с этой эмоциональной хренью. Я что, теперь какой-то эмпат? Если да, то какой-то странный, ибо чувства наставницы, например, вообще не ощущаю.
Поговорить с Эялой об этом как-то боязно. Подумает ещё, что несу какую-то чушь или снова вызовет настоятеля Гирарда. А этот зловредный старикан в меня точно вцепится и вытрясет всю душу.
Мы с Зирани снова и снова отрабатываем удары с тренировочным оружием: она с двуручным мечом, я с кинжалом и короткой косой. Наставница стоит в стороне, молча наблюдает. Раньше хоть покрикивала на меня, сейчас вообще тишина. Либо всё совсем хорошо, либо всё хреново… Я уже двигаюсь без раздумий, тело само выполняет удар, стоит только начать движение.
— Настоятель! — слышу возглас Эялы, и наставница отдаляется от нас, бросив за спину. — Продолжайте тренировку!
Ну вот, лёгок на помине…
— Гиртан, подойди! — через некоторое время зовёт наставница. —
И тут же чувствую раздражение моей соученицы. Кажется, я к этому никогда не привыкну…
Бегом к хранителю. Останавливаюсь в трёх шагах, короткий поклон.
— Отойдём, Гиртан, — настоятель поворачивается, идёт прочь, жестом приглашая за собой. — Поговорим.
Следую за ним, мы идём в полной тишине. Доходим до края поляны и останавливаемся. Кхм. Надо ли было отходить? Ни Эяла, ни Зирани нас бы всё равно не услышали, но ладно — настоятелю виднее.
Гирард опускается на траву, устраивается поудобнее, скрестив ноги. Кивком указывает, что мне стоит последовать его примеру, и я сажусь напротив.
Некоторое время мы сидим в тишине, разглядывая друг друга. Кажется, настоятель думает, с чего бы начать разговор. Ну, не будем его торопить. Пока есть возможность отдыхать от нудных тренировок, то ею надо пользоваться. Отработка ударов никуда не убежит — наставница всё равно повесит на меня дополнительные занятия с оружием за то, что сейчас отдыхаю…
— То, что у Зирани пробудилась ваирагия, — начинает настоятель, — настоящее чудо.
— То, что она выжила при этом, — качаю головой, — вот где настоящее чудо.
— Переживать из-за того, что не произошло, Гиртан, глупо, — показывает сначала один палец Гиарад, потом раскрывает второй. — Надо благодарить Судьбу за то, что всё сложилось так, как есть.
— Я благодарен. Рад, что всё сложилось так, а не иначе, но как вспомню расширенные от ужаса глаза Зирани, как на моё лицо капает её кровь… — передёргиваю плечами от набежавших на тело мурашек.
— В жизни за всё нужно платить, ни что на свете не даётся просто так. Где-то приходится платить болью, где-то кровью, а в иных случаях приходится жертвовать чужими жизнями… или своей. Порой, цена бывает непомерно высока, но если Судьба требует плату, то платить, хочешь или нет, но приходится…
— Настоятель, вы же не ради нравоучений меня позвали, — смотрю на старика с подозрением.
— Нет, не ради них, — качает головой Гирард, — но посчитал, что нравоучения лишними не будут, — он замолкает на миг, задумчиво поглаживая бороду. — Начну издалека. Наш орден образовался вскоре после завершения Войны Древних, когда ваираги тех времён поняли, что их связь с высшими элементалями стала слабеть. Словно они постепенно стали спускаться по ступеням силы. Новые поколения людей так и вовсе рождались без способностей к ваирагии. Основателям ордена стало понятно, что всё будет становиться лишь хуже и хуже, что наступят трудные времена. Наши тёмные и светлые союзники тогда решили помочь, основав пары с людьми. Смешали свою кровь с человеческой, чтобы родились полукровки, чтобы осталась в Ардане хотя бы светлая и тёмная ваирагия.
— И пока шло угасание стихийной ваирагии, Орден искал новые источники силы, — продолжаю я, — и нашёл магию.
— Всё верно, — кивает настоятель, расстёгивает на боку сумку и, достав какой-то старый свиток, разворачивает и кладёт между нами, чтобы я мог видеть написанное. — Это одна из копий летописи Ордена.
— Настоятель, я же читать не умею, — пожимаю плечами, глядя на непонятные закорючки. — Всё моё время уходит на тренировки. Я же не из какой-нибудь богатой семьи, так что грамотности меня никто не учил.