Пробуждение
Шрифт:
Главврач пересел на кровать рядом с Карпунцовым и, взяв руку пациента за запястье, приготовился померить пульс. Алексей попытался выдернуть свою руку, но не смог. «И не пытайся, дружок! У меня силенка имеется, да и слаб ты еще», – улыбнулся про себя Померанцев. За 20 секунд он насчитал 24 удара.
– Ну что, Алексей, с пульсом у вас совсем неплохо. Я бы даже сказал – замечательно! – Главврач с удовлетворением почувствовал, как его уверенность, судя по выражению глаз, начинает передаваться пациенту, а значит, теперь можно и рискнуть. –
– Чего-то слышал вроде… А, вспомнил! Говорил кто-то, что писатель этот… как его… Гоголь, во вспомнил! Ну, короче, Гоголь этот не помер, а вроде как заснул. А его похоронили, и он там в гробу ворочался, но выбраться не смог. Потом задохнулся и помер по-настоящему. Вот ужас! Доктор, Иван Петрович, а чего вы об этой аллергии… тьфу, черт, летаргии, вспомнили? Мне не по себе что-то.
– А вот бояться вам решительно нечего! – Померанцев изо всех сил старался поддерживать бодрый тон своей речи. – И с Гоголем, кстати, это байка. По крайней мере, никаких медицинских подтверждений того, что он живым был похоронен, нет. А летаргия, она порой случается. Например… как осложнение после ангины, скажем так. Человек долго спит, кто неделю, кто месяцы, а кто-то и дольше, потом просыпается. Вот и вы некоторое время проспали, зато сейчас проснулись! Все позади, и теперь окончательно на поправку пойдете!
– Я… я так долго спал? Вот Люда… изменилась, – с заметным напряжением подыскивал Алексей слова, – а Манюська моя как? Тоже? А Сергунька? Батя с мамой? И Витька еще, он как? И где они все?
– Лешка, а меня ты не узнаешь? – неожиданно для Померанцева вступил в разговор молчаливо простоявший все это время у стены в углу палаты пришедший с Мелешкиной мужчина.
– Не-а, – покачал головой Карпунцов после внимательного изучения взглядом, – вот только голос, реально знакомый, но на чей похожий… не вспомню никак.
– Тёма я… Не узнал, значит, – с сожалением в голосе произнес мужчина в углу.
– Тёма??? Ты муж Люды? – Никакая хрипота в голосе не могла скрыть степень удивления Алексея. – Не похож! Ни хрена не похож! Хотя… теперь вроде и похож.
– Неужели я так постарел? – Голос Артема задрожал.
Померанцеву показалось, что Мелешкин хотел сказать эти слова только самому себе, но получилось громко, во всеуслышание. Наверное, от волнения не смог с собой совладать.
Карпунцов откинулся на подушки и закрыл глаза.
«Как бы снова не заснул лет на шестнадцать, – испугался Померанцев и стал себя одергивать. – Эх, что же это я словно баба базарная становлюсь! Не было же описанных случаев повторной длительной летаргии. Короткие рецидивы, наверное, возможны, нужно повнимательнее почитать. А вообще надо гнать такие мысли идиотские прочь! Если я сам так думать буду, то что говорить обо всех остальных». И действительность, как это часто бывает, не заставила долго ждать подтверждения.
– Лешенька, ты только не засыпай снова! –
Померанцев инстинктивно отшатнулся немножко в сторону от плюхнувшейся рядом на кровать Мелешкиной. А та, повернув к нему голову, устремила в глаза взгляд, от которого невозможно было спрятаться:
– Доктор, ну сделайте хоть что-нибудь! Христом Богом прошу! Хотите, я на колени стану!
– Успокойтесь, Людмила Васильевна. – Померанцев сам удивился, насколько уверенно и, наверное, убедительно для окружающих он сейчас говорит. – Повторной длительной летаргии не бывает. Вот просто не бывает и все!
– Доктор, Иван Петрович, сколько я спал? – открыл глаза Карпунцов. – Ну скажите же, наконец!
Померанцев пару секунд поколебался, но решил, что цифру в полтора десятка лет сообщать больному пока что рано. Такая цифра и здорового человека с ног свалить может, а тут организм крайне слабый.
– Вы устали с непривычки, Алексей, надо отдохнуть немножко. – Иван Петрович говорил и одновременно неотступно следил за мимикой лица Карпунцова. – А то первый день, и сразу столько всего… В общем, вы все узнаете, но постепенно. И не вздумайте мне возражать! Я как-никак главный врач и отвечаю за вас, потому будет так, как я скажу.
– И что, я теперь всегда таким молодым буду, а все кругом старыми? И Маша тоже? Где она?
– Ну, рецептов вечной молодости пока никто не придумал, – Померанцеву показалось, что шутка сейчас будет больному на пользу, – а посему станете как все другие люди…
Иван Петрович замолчал на полуслове, представив себе, как быстро Карпунцов теперь будет стареть, нагоняя прошедшие во сне годы. Но эту тему сегодня надо обходить стороной. Категорически!
– А Маша где? Мать, батя? Сережка? – снова начал повторять Карпунцов.
– Слушайте, Алексей, вы же в Светлоярске сейчас, а не в Меженске. И приемных часов для родственников сейчас нет. Вот Людмила Васильевна рядом оказалась, в Светлоярске, поэтому смогла быстро приехать. – Иван Петрович почувствовал, что разговор надо заканчивать и дать пациенту сейчас отдохнуть. – Все остальное потом. Вам желательно немножко поспать или вздремнуть хотя бы.
– А я проснусь? – тихо прошептал Карпунцов.
– Проснетесь! Через пару часов точно! – пообещал Померанцев, отгоняя лезшие ему самому в голову сомнения.
– Лучше бы не проснуться, – еле различимо, опять с хрипом пролепетал больной. – Раз Маша… с морщинами… зачем я такой ей нужен?
Алексей прикрыл глаза и замолчал. Померанцев бережно вынул у него из-под головы две верхние подушки и, взяв руку за запястье, начал отсчитывать пульс. За 20 секунд получился 21 удар. Было видно, что Карпунцов погрузился в сон. Но это был уже обычный сон просто уставшего и порядком ослабевшего человека.
Иван Петрович поднялся с кровати, бережно укрыл Алексея одеялом и махнул Людмиле с мужем рукой: