Пробуждение
Шрифт:
Под высоким потолком мелькали прямоугольные лампы. Слабый апельсиновый свет едва разгоняет полумрак. Пахнет кисловатой сыростью и гнилью.
— Что это? — спросила Мари, со стоном приподнимая голову. Содрогнулась от ледяной боли в затылке. — Эй, что происходит?
Вопрос остался без ответа — никто не услышал.
Звук ее голоса тонул в громком топоте сотен башмаков.
— Где я?
Перед глазами проносилась бесконечная лента близкого потолка. Темнота — лампа — темнота — поворот…
Поскрипывали металлические шарниры каталки. Сквозь перестук поспешных шагов пробивалось
Кто-то, толкавший каталку, на которой лежала Мари, изредка задевал пряжкой ремня ее босые пятки. Каталка грохотала на выбоинах в бетоне, шелестела простыня.
— Быстрее! — крикнули из темноты.
Топот шагов усилился. К нему добавилось тяжелое дыхание сотен невидимых людей. Мари успевала выхватить взглядом словно бы отдельные фрагменты исполинской живой мозаики. Пятнистый комбинезон армейского покроя, еще один, и еще. Белая рубашка с трепещущими полами. Женское платье, разорванное от плечика и до пояса. Опять темно-коричневая солдатская куртка.
Мари потрясла головой. Поморщилась от колючей боли в висках. В ушах гремело приглушенное эхо, звуки доносились волнообразно — то набирали силу, то ослабевали. Веки нестерпимо жгло, как при длительной бессоннице.
Девушка обнаружила, что привязана к каталке. Ей удалось освободить руку, протереть глаза.
— Быстрее!
Ощутимо тряхнуло. Мари сильно ударилась затылком о хлипкую подушку. Боль так стремительно прокатилась от затылка к вискам и темени, что из глаз потекли слезы. Девушка выругалась, отказавшись от попыток приподняться.
В скором времени стало заметно светлее. Ламп на потолке прибавилось, в стенах появились широкие дверные проемы, наглухо закрытые стальными перегородками. На вертикально задвинутых створках ни табличек, ни надписей — лишь широкие красные линии.
Мари повернула голову, по-прежнему морщась от боли и щурясь в надежде что-нибудь рассмотреть.
В полуметре справа поскрипывала еще одна каталка. На ней, до подбородка укрытый простыней, лежал какой-то парень. Лица не рассмотреть — голову парня укутывали бинты, из-под них выбивались черные курчавые волосы.
Рядом с каталкой бежали солдаты. Дутые штаны, камуфляжные безрукавки, светлые рубашки. У каждого стальной шлем с поднятым забралом и прибором ночного видения. За спиной — автомат или винтовка, высокий походный рюкзак, увенчанный тщательно свернутым спальным мешком.
На формах военных виднелись знаки отличия израильской армии. Это немного успокаивало.
«Война? — подумала Мари, тщетно роясь в памяти, стараясь найти подсказку. — Что же здесь происходит? Где я?»
Последнее, что смогла припомнить девушка, — взрывы на центральной улице Иерусалима. Какой-то араб обвязал себя поясом с динамитом и бросился под колеса школьного автобуса. К счастью, шофер успел заметить смертника. Автобус вильнул и, ударившись передним бампером о витрину, заехал внутрь торгового центра «Бэйт Хедар».
Мари завизжала, вжимая педаль тормоза. Старенький «Ситроен» занесло. По лобовому стеклу пробежала горящая волна; язычки пламени ворвались
Машину Мари закружило и отшвырнуло взрывной волной. Лицо ударилось о шипящую подушку безопасности. Руль согнулся, оставляя на бедрах широкие полосы, мгновенно наливающиеся синевой.
Целое облако разлетающегося стекла. Свист серебристых шариков, которыми была начинена взрывчатка. Испуганные крики прохожих — люди искали укрытие; в дверях торгового центра возникла давка. Стонали раненые, истекая кровью, тут же лежали несколько погибших от взрыва.
Дрожа от страха и понимая, что лишь чудом осталась жива, Мари выбралась из покореженного автомобиля. Истошный вой сирен оглушал. Хотелось рухнуть на тротуар и залиться слезами, размазывать гарь по лицу. Но вид обугленного бока школьного автобуса, покрытого волдырями оплавившейся краски, заставил Мари сдержать себя в руках.
Она обежала машину, дрожащими пальцами попыталась вставить ключ в замок багажника. Удалось. Достала кожаный сундучок аптечки, ринулась к разбитой витрине.
Взрыв зацепил только заднюю часть автобуса. Мари надеялась, что никто из детей не пострадал.
Шофер ошалело мотал головой, видимо, оглушенный взрывом.
— Вы в порядке? Вас осмотреть? — спросила Мари. — Я врач, — пояснила она, встретившись с непонимающим взглядом водителя; мало кто верил, что столь молодая особа является доктором.
— О детях позаботьтесь. — Шофер откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
Девушка бросилась внутрь салона. В автобусе плакали перепуганные дети.
— Мама! Мама! — тихо подвывал маленький толстоватый паренек, побелевшими пальцами сжимая плечо. Из-под ладони сочилась кровь.
— Сволочь, — тихо выругалась Мари, адресуя слова неизвестному террористу.
Опустилась рядом с мальчиком на колени.
Громко спросила:
— Кто-нибудь еще ранен?
В ответ детишки чуть притихли и замотали головами.
Мари улыбнулась, успокаивающе зашептала какую-то ерунду пострадавшему ребенку. С трудом отвела его руку от раны. Убедилась, что ничего серьезного, обычный порез от осколка стекла. Извлекла из аптечки антисептики и бинт.
Откуда-то из-под земли донесся монотонный рокот. Единственное уцелевшее стекло автобуса мелко завибрировало. В супермаркете с грохотом завалился стеллаж. Со стуком покатились какие-то коробки. С потолка упала тяжелая балка перекрытия. Раздался жуткий крик — кого-то придавило. На улице громко щелкнуло, послышался шум воды — видимо, прорвало водопровод.
Немногочисленные оставшиеся поглазеть на автобус посетители торгового центра бросились на улицу.
— Всем из автобуса! — закричала Мари, распознавая признаки землетрясения.
Она схватила своего пациента за шиворот и поволокла его к двери. В проеме исчезал шофер.
Земля ожила. По отполированным плиткам пола пробежала змеистая трещина. Отовсюду раздавался скрежет, будто невидимый великан сдавил супермаркет в объятиях. Стеллажи падали один за другим. Разбивались стеклянные сосуды, лопались пакеты с молоком и кефиром. С маленького фонтана свалилась гипсовая статуя ангелочка. Белая голова откололась, покатилась к выходу.