Пробуждение
Шрифт:
Самым странным для Мари оказалось то, что все молчали. Никто не перешептывался, не бубнил. Только шорох ботинок, туфель и босых ног.
— Активировать подъемник.
В центре пещеры загрохотало. Пол ощутимо завибрировал, сверху посыпалась бетонная крошка. Кто-то вскрикнул от неожиданности — за шиворот попало каменное крошево.
Мари приподнялась, насколько позволили ремни, и уставилась на громадный каменный круг, медленно уходящий в бетон; диск вращался, ввинчивался в пол, затем ушел куда-то в сторону. Из образовавшейся дыры еще сильнее потянуло затхлостью. В шахте заскрипели
Платформа остановилась в полуметре ниже уровня пола. Солдаты подволокли к ней тяжелые металлические сходни. Поднимая искры и нещадно лязгая, они упали вниз.
Военные слаженно построились кольцом вокруг платформы. За ними расположились десятки каталок, в точности таких, на какой лежала Мари. За каталками толпились люди. Из арочных отверстий в стенах появлялись все новые и новые. Если бы Мари удалось окинуть пещеру взглядом сверху, она бы удивилась: здесь собралось уже не менее десятка тысяч израильтян.
— Первая группа — вперед! — скомандовал тот же голос.
«Интересно, — подумала Мари, — как они ориентируются здесь, где и какая группа?»
На полу появились фосфоресцирующие линии. Пробежали через все пространство пещеры, очертили платформу ровными лучами.
Каталку толкнули, провезли между рядов солдат, с грохотом спустили по трапу.
— Ожидание — сорок минут, — сообщил кто-то.
Зашипели невидимые пневматические трубки.
Где-то внизу заревел исполинский мотор. Платформа содрогнулась и поплыла вниз, с каждой секундой наращивая темп движения. Бетонные стены колодца, разделенные на четыре сектора направляющими механизмами лифта, плавно заскользили вверх. Вскоре от пещеры осталось лишь воспоминание — слабое пятнышко света наверху.
— Кто-нибудь скажет мне, что происходит? — не стерпела Мари. — Я наблюдатель ООН и имею право знать.
— Не ори! — ответили из темноты. — Внизу тебе все объяснят.
— Что за долбаная секретность?! Куда меня приволокли?! Почему привязали?
— По-видимому, — предположил знакомый голос, — нас привязали, чтобы мы не свалились при движении с каталок. Наверное, мы больны.
— Говорите за себя, — облегченно, поскольку хоть кто-то поддержал разговор, произнесла девушка. — У меня отличное здоровье. Но да черт с ней, с этой больничной телегой. Мне больше интересен тот фарс, в котором мы сейчас участвуем. Что все-таки, мать вашу, происходит?
— Вы русская? — В тоне собеседника угадывалось, что он улыбается. — Ругаетесь совершенно по-русски.
— Бельгийка, из Валлонии.
— О, горячая кровь!
Мари хмыкнула и призналась:
— Впрочем, вы отчасти правы. Я успела побывать замужем за русским.
— Ух. Голос такой молодой, а уже успели…
— К чертям любезности! — огрызнулась девушка. — Мы с вами где-то у черта на рогах, вокруг немые солдафоны. Может, лучше подкинете пару версий происходящего?
Парень некоторое время молчал.
— Полагаю, мы стали свидетелями конца света.
— Да вы что? — преувеличенно удивилась Мари. — Потому нас упрятали глубоко под землю? Чтобы спасти остатки человечества, переждать Апокалипсис в укрытии, а потом возродить цивилизацию?
— Думаю, так.
— Сколько? — изумилась девушка. — На моей памяти их было восемь. Откуда такая цифра?
— Из новостей. Если верить побасенкам политиков и ученых, матушка Земля решила всех нас наказать. Ну, знаете, за вырубку лесов, убийство фитопланктона в океанах…
— Вы тоже смотрели фильмы «2012» и «Послезавтра», — сделала вывод Мари, пока не вдумываясь, куда же из ее памяти девалось время, за которое столько всего произошло. — Но что-то мне не верится в глобальное потепление.
— Мне тоже не верится, — поддержал ее сосед, — ведь я — климатолог. И все же не могу поспорить с фактами. За последние несколько лет на страну обрушивались страшные ураганы, запад изрядно затапливало десятками цунами. А сколько людей лежит в больницах с солнечными ударами и ожогами. Или лежало…
— Эй, Конвоир, — позвала Мари солдата. — Что, действительно началось светопреставление? Планета гибнет от солнечной активности?
Вместо ответа со дна шахты поднялась сильнейшая вибрация. В недрах земли загрохотало, будто там бушевала гроза. Со стен посыпались камни. Сверху раздался истошный вопль. Что-то со свистом рухнуло вниз с такой силой, что платформа содрогнулась. На щеку Мари упали горячие капли.
— Не удержался солдат, — грустно прокомментировали из темноты. — А по протоколу должен был стоять в десяти метрах от края. Хорошо хоть с собой никого не забрал…
Ему не ответили. Зашуршали одеждой, оттаскивая труп разбившегося человека подальше от каталок.
Перевязанный молчал. Мари билась в беззвучной истерике. Все указывало на то, что на поверхности планеты бушует некий страшный катаклизм. Иначе зачем все эти люди так глубоко под землей?
Платформа бесшумно скользила вниз. Рокот моторов приближался, а вместе с ним подземный холод сменялся несмелой теплотой.
20–21 марта 2012
Для простого обывателя археологи сродни древним жрецам — кажется, что их жизнь соткана из неизведанного. Конечно, все это стереотипы, выработанные в нашем сознании фильмами об Индиане Джонсе и компьютерными игрушками о лихой девице Ларе Крофт. Но все же доля правды здесь имеется. Так что даже уход крупного археолога в мир иной становится поводом для появления всевозможных ненаучных гипотез. После смерти ученого в его квартире остаются исполненные загадок недописанные трактаты, интригующие записки, книги с таинственными заметками на полях. В опустевшем кабинете пылятся древние свитки, ксерокопии ценнейших исторических документов, старинные вазочки и гипсовые копии величественных статуй, альбомы по старинной архитектуре, картотеки с тысячами кусочков картона, исписанных неровным почерком, напоминающим древние письмена. А вместе с ними в воздухе витает какая-то недосказанность, хитроватая интрига: вот она — разгадка — перед тобой, сумей только собрать все осколки вместе, и получишь изумительной красоты витраж.