Пробужденная на рассвете
Шрифт:
Или, по крайней мере, не вампир. Почему-то Кайли вспомнила….И покосилась на край тропинки, где неясные очертания деревьев будто охраняли лес. Никаких золотистых волчьих глаз, смотрящих на неё из темноты. Никаких остальных созданий ночи. Ну конечно, единственное, что в это момент её преследует — это её собственная паранойя. Усиленная тем ночным кошмаром.
Глубоко вдохнув, она стала отступать назад по дорожке. Она успела отойти на несколько футов, как вдруг услышала это. Не успела она хоть как-то отреагировать, как что-то со свистом пронеслось мимо неё,
Решив не сдаваться без боя, думая только о бродячих вампирах, и в полной готовности доказать, что не станет лёгкой добычей, Кайли приняла боевую стойку.
А потом она увидела это.
Вовсе не вампира.
Огромная птица — какая-то помесь большой синей цапли и какого-то существа, жившего в доисторическую эпоху — припарковала свою пернатую задницу прямо перед ней. Размах её поднимающихся и опускающихся крыльев составлял семь-восемь футов (прим. 2–2,5 метра). Не веря своим глазам, потрясённая Кайли ахнула. Тварь возвышалась над ней на добрых два фута (прим.60 см). Не зная. что делать, Кайли немного попятилась. Сразу же замерцало искристое сияние.
Скрестив руки на груди, Кайли чувствовала себя полной дурой, оттого что сразу не догадалась.
— Нисколько не смешно, — прошипела она появившемуся Перри.
— Что не смешно? — спросил он. Кайли редко доводилось слышать, чтобы голос Перри звучал так серьёзно.
— Ты напугал меня до чёртиков, вот что. Я реально сыта по горло всеми этими….
— Прости меня. Я не собирался этого делать. Видел, что ты бежишь. Вот и хотел убедиться, что всё в порядке.
То ли по тону, то ли по выражению лица, но Кайли знала, что это было правдой. Он не собирался подшучивать над ней. А действительно беспокоился.
— Всё замечательно.
–
Ей даже не надо было к нему присматриваться, чтобы понять, как всё было плохо.
В глазах Перри, этого вечного шутника, плескался океан боли. Почти зеркально отражая боль в глазах Миранды. И это было так глупо. Если они оба так страдали, почему бы не забыть Кевина и всё, что с ним связано?
— Она действительно любит тебя, Перри, — вырвалось у Кайли прежде, чем она смогла остановиться.
— Кевина она тоже любит.
— Миранда не любила Кевина. Он её поцеловал, вот и всё. И вы с ней даже не встречались.
— Она знает, что нравилась мне, — ответил Перри. — Я ведь почти каждый день сидел рядом с ней на ланче.
— Да, но быть бойфрендом не означает просто вместе завтракать.
— Я знаю об этом, — на лицо Перри вернулось страдальческое выражение. — Я хотел… Просто ждал подходящего момента.
— А разве сейчас его не было?
— Уже слишком поздно, — произнёс он.
Кайли неодобрительно покачала головой.
— Неужели ты позволишь этому поцелую встать между тобой и той, к которой неравнодушен? Неужели ты настолько…
— Упрям? — закончил за ней Перри. — Да, это черта свойственна оборотням.
О ней, ты, видно, ничего не знаешь, потому как сама себя чуть не угробила.
— Но если Миранда тебе нравится, то…
— Нравилась, —
Перед ней опять была огромная птица. Порыв ветра от её поднимающихся крыльев растрепал волосы Кайли, одновременно с этим, она ощутила пронзительное чувство глубокой внутренней боли.
Лучи солнца, заполняющего офис, окрасили оконное стекло в золотистый цвет — это увидела Кайли, в последний раз, перевернувшись на другой бок и открыв глаза. Она просто лежала и неподвижно глядела в окно, заново восстанавливая в памяти мрачный взгляд Перри и сожалея, что ей уже ничего не изменить.
Поднимаясь по ступенькам, она открыла дверь и позвала Холидей, чтобы та не встревожилась насчёт того, кто побеспокоил её в такое безбожно ранее время.
— В мой офис. — крикнула Холидей в ответ, и Кайли зашла в комнату. Холидей жестом предложила Кайли сесть. Опустившись в кресло, Кайли тяжело откинулась на спинку.
— Как дела? — спросила Холидей, просматривая стопку корреспонденции.
Кайли вздохнула.
— Миранда до сих пор в депрессии. Я встретила Перри, пыталась поговорить, но он не захотел слушать. Могу сказать, что с виду он так же же несчастен, как и Миранда. Он даже не отпустил ни одной из своих шуточек. У Деллы сейчас ПМС, поэтому её раздражает Миранда, которая только поглощает мороженое да ноет, что потеряла Перри.
Секунду передохнув, Кайли продолжила. Она болтала и болтала без остановки.
— Не то чтобы на самом деле Миранда или ПМС делали Деллу такой тяжёлой в общении. А мысль о том, что придётся ехать к родителям и провести с ними все выходные. Что касается Миранды — даже если у неё и не было депрессии, она еле выносила перепады настроения Деллы. Они с Мирандой грозились вырвать друг другу сердца и скормить их моей кошке. Я так думаю, что Делла хотела печенки Миранды, а та хочет добраться до деллиного сердца. Так что, отвечая на ваш вопрос: Нет, всё очень даже не в порядке.
Холидей оторвала взгляд от почты и высказалась кратко.
— Интересно.
— Что интересно? — у Кайли возникло смутное ощущение будто она опят сидит на сеансе психоанализа в кабинете у доктора Дэй.
Внимание Холидей опять вернулось к почте.
— Вообще-то, есть кое-что.
Один из конвертов она отложила в сторону и вернулась к изучению остальных. — Давай начнём с того, что я не спрашивала тебя не о Миранде, Делле и Перри.
Я спросила, как у тебя дела.
— Выходит, я ненормальная, потому что переживаю за своих друзей? — спросила Кайли, внезапно начиная раздражаться. И да, у неё тоже приближались месячные, так что не исключено, что ПМС, в какой-то мере, был виновником подобного настроения. А может, дело было в тысяче остальных проблем, висящих на её плечах как какая-то недовольная горилла.