Пробужденная на рассвете

Хантер С. С.

Было ли ей больно? Эмоционально — да. А физически? Еще нет.

Она продолжала двигаться. Звук от удара ее ног о землю заполнил уши, и звук тернистых виноградных лоз, создающих препятствия ее джинсам и затем разрывающих их, казался слишком громким. Ее сознание пульсировало прямо наряду с биением сердца. Удар. Удар. Удар. Сколько времени она говорила Делле, что не была монстром? И все же простая идея, что Кайли могла бы быть вампиром, казалась… чересчур.

Запах дыма костра въелся в ее одежду и заполнил нос. Но вкус сладкой крови задержался

на ее языке. Она бежала сильнее. Быстрее. Означала ли ее скорость, что она была вампиром?

Она не хотела думать об этом.

Не хотела признавать это.

Ее легкие наконец испустили, вытолкнули воздух, который она попыталась с силой заглотить. Мышцы сводило судорогой, и ее колени дрожали. Она остановилась, ноги отказались поддерживать ее вес, и она рухнула в центре наполненной шипами области. Подтащив ноги к груди, она обняла голени и уронила свою голову на колени.

Она вдыхала горячий воздух в легкие, которые теперь просили о кислороде. Один вдох, потом еще два. Физически истощенная, она все еще шла к тому, что ее понимание окончательно застряло. Если бы она была вампиром, то разве у нее не было бы стойкости Деллы? Возможно, это шло с изменением температуры тела. Сырость, возникшая на ее щеках, сказала ей, что она плакала.

Воздух внезапно похолодел охладился. Сильно похолодало.

Не вампирский холод.

Мертвый холод.

Она не была одна — дух присоединился к ней. Но кто это был на сей раз? Холидей объяснила, что со временем ее способности увеличатся, и она должна будет иметь дело больше, чем с одним призраком за раз. Но сейчас был только один призрак, которого она хотела видеть. Она хотела лишь одного. Получить ответы.

— Даниэль? — она назвала имя своего отца. А потом громче. — Даниэль Брайтен. Кто я?

Когда он не появился, она выкрикивала его имя снова и снова. Ее горло стало болеть, но она не остановилась.

— Ты придешь сюда сейчас. Ты дашь мне ответы, или я клянусь тебе, я никогда, НИКОГДА не буду больше признавать твое присутствие снова. Я отключу тебя, вышвырну тебя из моей головы и откажусь видеть, говорить или даже думать о тебе снова.

В тот момент, когда угроза сорвалась с ее губ, она поняла, что даже не знала, есть ли у нее способности сделать это, но что-то внутри подсказывало, что могла. Она опустила голову на колени и попыталась вздохнуть.

Внезапно холод стал ближе. Она почувствовала, что он окружил ее. Чувствовала, что он сжимает ее в крепких объятьях. Это не был просто какой-то холод, это был холод Даниэля.

Она подняла лицо и увидела, что его дух встал на колени прямо возле нее. Его голубые глаза, тот же самый легкий цвет, как ее собственный, встретили ее. Его глаза и большинство всех остальных черт лица: от лица овальной формы до немного вздернутого носа, так походили на ее, что это было немного пугающе. Когда его рука накрыла ее плечи, комок застрял в ее горле.

— Не плачь. — Он убрал слезы с ее щек. — Моя маленькая девочка никогда не должна плакать. —

Ледяное прикосновение не должно было быть утешительным, но оно было.

— Я пила кровь, и мне это понравилось, — она выплевывала слова, словно на исповеди

— Ты считаешь это неправильным? — спросил он.

— Я … Это пугает меня.

— Я знаю, — сказал он. — Я помню, что чувствовал то же самое.

— Ты пьешь кровь? Мы…. вампиры? — слова почти не находились.

— Я никогда не пробовал крови, — выражение его лица наполнилось сочувствием. — Но, Кайли, ты не сделала ничего плохого. — Его голос звучал мягко, его слова успокаивали. Холод, его холод, уменьшил ее страх перед неизвестным, и она чувствовала себя… любимой.

В тот момент она знала, что у любви нет границ, даже в смерти. У любви не было температуры. Возможность быть холодным, в целом, была неплохой вещью. Она наклонилась к нему, и ей стало хорошо от его близости.

Прошло несколько минут. Она сморгнула слезы и села. Он встал с коленей, а затем сел рядом с ней. Вытирая лицо, она смотрела на отца, которого не знала в жизни. Тем не менее, даже разделенная с ним смертью, она чувствовала связь.

— Скажи мне. Пожалуйста, скажи мне, кто я.

Улыбка в его глазах угасла.

— Я хотел бы дать тебе то, чего ты хочешь, но у меня нет ответов. Я был старше тебя, когда понял, что отличаюсь от всех остальных. Но только когда мне было восемнадцать лет, и я находился далеко от колледжа, со мной начали происходить странные вещи.

— Какие вещи? — спросила она, а потом каким-то образом поняла. — Ты видел призраков?

Он кивнул и сложил руки вместе.

— Я думал, что сошел с ума. Затем в один прекрасный день я встретил пожилого человека, ловящего рыбу. Он сказал мне, что он был феем.

— Он сказал тебе, кем был ты? — спросила она.

— Нет, просто, что я был не человеком, и, конечно, я подумал, что он сумасшедший. Мне понадобилось полгода, прежде чем я поверил ему. Когда я вернулся, чтобы найти его, он уже ушел.

— А как насчет твоих родителей? — спросила Кайли. — Разве они тебе не сказали?

— Нет. И когда я научился распознавать других сверхъестественных существ, понял, что они оба были людьми. В то время я не знал, что мог быть не их ребенком. А после смерти узнал, что был приемным. Не то чтобы это изменило мое отношение к ним. Они любили меня. И они бы полюбили и тебя тоже.

— Они никогда не говорили тебе, что ты был приемным? Как они могли лгать тебе про это?

— Тогда считалось правильным держать это в тайне, даже от ребенка. Я до сих пор не выяснил, кто мои настоящие родители. Таким образом, ты видишь, что ответы, которые ты ищешь такие же, которые я искал прямо перед смертью. Возможно, ты сможешь найти их для нас обоих.

— Но…

— Но что? — сказал он.

— Я думала, что призраки всевидящие. Во всяком случае так показывают в кино. Нет ли кого-то на другой стороне, кто мог бы рассказать?