Пробужденный
Шрифт:
серые облака дыма собрались вокруг него и направились к Амону, закрывая его. Амон
закричал и закрыл руками глазницы.
Дым шипел, а потом отстранился, возвращая его руке пальцы, исцеляя порезы и
укусы, синяки на его коже и ногах. Когда дым рассеялся, он опустил руки, и моргнул.
Глаза Амона вернулись. Анубис удовлетворенно хмыкнул, его собака тихо гавкнула, и
они исчезли во вспышке света.
Тут же ореховые глаза Амона наполнились слезами, и он коснулся
солнечное тепло скользило к моему подбородку.
– Ты меня… видишь? – спросила я.
– Да.
– Это больно?
Он мягко улыбнулся.
– Чуть больнее, чем я могу вынести.
Я взяла его за руку.
– Ты все еще собираешься уходить, да? – тихо спросила я, не желая слышать ответ.
– У меня нет выбора.
– Ты уверен?
– Лили, если бы был способ для нас быть вместе, я бы все для этого сделал. Ты ведь
это знаешь?
– Знаю, - я пробежала рукой по его лицу и волосам. Он закрыл глаза, и я могла
чувствовать, как сильно он хочет быть ближе. – Сколько времени у нас есть? –
прошептала я.
– Анубис дал только пару минут, - сказал Амон, неохотно отпуская меня и идя в
конец комнаты. Я шла за ним, но остановилась, заметив открытый ход.
– Мне придется уходить через этот ход? – спросила я.
– Нет. Жар, прошедший сквозь пирамиды за время церемонии, растопил камни. Тебе
будет ужасно больно, если ты попытаешься войти.
– Оу, - я не знала, что сказать. Я никогда никого не теряла. Даже питомца. Я могла
чувствовать его стремление сделать все правильно, но это шло не так.
Амон пробежал рукой по волосам и, похоже, принял решение. Обойдя по кругу
алтарь, он приблизился ко мне.
– Тебе не стоит беспокоиться о возвращении домой. У меня хватит сил повернуть
время вспять и вернуть тебя в тот момент, когда ты покинула Нью-Йорк.
– И… это будет так, словно ничего и не случилось? – слабо сказала я.
Амон шагнул ближе и погладил мою шею, моя спина была прижата к стене
пирамиды.
– Ты забудешь обо мне со временем, - сказал он, заглядывая в глубину моих глаз.
– Нет, - я покачала головой. – Я никогда не смогу тебя забыть.
– Может, и нет, - Амон грустно улыбнулся, играя с моей выбившейся прядью. –
Знаешь, в одном Анубис был прав.
– В чем?
Амон прижал руки к каменной стене по обе стороны от моей головы и пробормотал:
– Вечность – ужасно длинная, если тебе нечего вспоминать.
И его губы оказались на моих.
Я так долго ждала этого поцелуя, и он оказался намного, намного лучше, чем тот, что я осмеливалась себе представлять. Золотой солнечный свет вспыхнул за моими
закрытыми
Его руки прижали меня к его телу, и я таяла, мои руки покалывало, они были
теплыми. Рот Амона двигался медленно, словно он мог растянуть этот поцелуй на
вечность.
Жар наполнял мое тело, и я расцвела, как редкий цветок, что цветет лишь один день, пока его не сожжет солнце. Мои щеки горели румянцем, и его губы медленно скользили
по ним. Теплый пульс энергии пробежал по моей спине, когда он провел по ней
кончиками пальцев, остановившись на талии.
Амон.
Я не знала, произнесла я его имя или просто подумал, но даже мысль об
использовании рта не для поцелуя казалась невозможной. Все мое тело было
одновременно согрето и обожжено солнцем.
Пламя пробежало по моим венам, и мир перед глазами плавился и горел. Жар
страсти вокруг нас мог осветить дюжину городов. Я хотела утонуть в его свете. Амон был
как зыбучий песок, что медленно поглощал меня, – гибкий, горячий, сильный зыбучий
песок – и я была утеряна.
Когда он все же отстранился, мои губы были припухшими и горячими, а руки и ноги
дрожали. Моя кожа еще светилась. Амон поймал прядь волос и пробежал пальцами по ее
длине, улыбнувшись, когда золотой свет сделал ее ярче.
– Прекрасна, - сказал он. – Ты изумительно прекрасна. Страдания всех горьких
испытаний, что выпадут мне за тысячелетия, будут смягчаться, пока я буду помнить
сладкий вкус твоих губ.
Обхватив его руками за пояс, я уткнулась лицо в его грудь и спросила:
– Тебе пора идти?
Он обнял меня, и я почувствовала его поцелуй на волосах. Вместо ответа, он сказал:
– Я хочу кое-что тебе оставить.
Он отступил на шаг и пошевелил пальцами. Песок вырос и образовал холм на его
ладони. Он накрыл его второй ладонью и что-то коротко прошептал, между его пальцев
полился золотой свет. Когда он угас, Амон поманил меня к себе.
На его ладони лежал украшенный драгоценностями скарабей. Его тело было сделано
из изумрудов того же оттенка, что и глаза Амона, когда они светились в темноте.
Маленькие участки золота и бриллиантов украшали его крылья и голову.
Он положил его на мою ладонь.
– Тяжелый, - сказала я.
– Это… Амсет, - прошептал он. – Это мое сердце.
– Что значит, твое сердце?
– Что ты знаешь о мумифицировании?
– Не так и много. Я знаю, что твое тело хранится, обмотанное бинтами, а органы