Пробужденный
Шрифт:
откинул голову и поднял руки, и всего его тело засветилось изнутри. Теперь я могла
видеть все в этом зале, и несколько вещей стали для меня очевидными.
Во-первых, в стене было еще три прямоугольника, и они шли по прямой от того, что
я нашла, но остальные сосуды были разрушены. Они были разбиты, и их осколки
усеивали пол. Во-вторых, порошок, что заставил меня чихать, не был песком, это была
мерцающая красная пыль. В-третьих, у шабти был прямой доступ к безоружному
Я закричала, а слуга двинулся на Амона, вонзая в него оба красных меча – один в
живот, другой – в грудь. Амон отшатнулся.
В этот же момент золотой сокол вспыхнул миллионами осколков света. Сияющие
частички птицы впитались в его тело и его глаза, а потом исчезли. Амон рухнул на землю
с торчащими из его тела красными мечами.
Шабти кричал, торжествуя, а я – от ужаса. Он повернулся ко мне с тошнотворной
ухмылкой на лице. Но он не видел то, что видела я, что происходило прямо за его спиной.
Поднявшись с пола, словно невидимая рука его подняла, Амон вытащил из себя мечи
и отбросил в сторону. Он открыл глаза, и в темной пещере это выглядело так, словно его
ореховые глаза горели золотым огнем. Амон глубоко вдохнул, и его тело преобразилось.
Там, где стоял он, появился огромный сокол, танцующий на красном песке. Огромное
золотое создание расправило крылья и издало крик, что пустил мурашки по моей коже.
Сокол был самым прекрасным и самым смертоносным созданием из всех, что я
видела. Я была зачарована им. Поднимаясь все выше, он кружил, не спуская глаз с шабти
и меня, а потом, прежде чем я что-то сообразила, он сложил крылья и камнем полетел на
нас.
Шабти взвизгнул и собрался бежать, но сокол был уже рядом с ним. В последнюю
секунду крылья расправились, и острые золотые когти схватили слугу, безжалостно
сжимая его тело, когда птица опустилась на землю. Клюв раскрылся, готовый растерзать
мужчину, но он не успел этого сделать, шабти закричал и исчез, став облачком красного
дыма.
Я сжалась в углу, чувствуя себя слабой, вялой, меня тошнило, а огромный сокол
нежно позвал меня, сложив крылья и глядя на меня. Я смогла только вскрикнуть и
податься на несколько шагов назад, хотя инстинктивно я понимала, что мне угрозы здесь
нет.
Птица подняла голову, и все ее тело вспыхнуло золотым пламенем, уменьшаясь и
превращаясь в египетского принца, которого я хорошо знала. Хотя его тело снова
осветило пещеру, мое зрение окутывала тьма по краям. Я упала на руки и колени, пытаясь
стереть красную пыль, что облачком окружала мое лицо. Она была похожа на медленно
горящее
Я умудрилась выпрямиться и вытянула руки, разглядывая их. Они были покрыты
красной пылью вплоть до запястий. И хотя горло горело, у меня не было сил, чтобы
прокашляться.
– Амон? – прошептала я. – Я не чувствую… - я упала вперед, и Амон поймал меня
руками.
Я ничего не чувствовала.
Я ничего не слышала.
А теперь я и ничего не видела.
Глава тринадцатая:
Главный визирь
Картинки дрожали на границах моего сознания, и хотя я пыталась ухватиться за них, они исчезали раньше, чем я успевала их разгадать. Мое тело парило между сном и
реальностью. Я постепенно пробуждалась от звука голосов. Размытые картинки
прояснялись, и белеющий предмет стал рубашкой Амона, что была очень близко.
Было темно. Я лежала на кровати или на столе, и пока все сильнее беспокоилась об
окружающем, я поняла, что смотрю на брезент. Посреди ночи я лежала в палатке.
К своему ужасу, я поняла, что не могу пошевелиться. Я была парализована. И это
ощущалось так, словно я была погребена заживо. Я запаниковала, меня охватил страх и
удерживал своими когтями-лезвиями.
До того, как я задохнулась от ужаса, а это я могла, я сосредоточилась на том, что
могу делать. Снаружи доносились голоса, значит, я могла слышать. Мои глаза тоже
работали. Я попыталась моргнуть, и со второго раза у меня получилось. Хотя я все еще
ничего не чувствовала, словно все мое тело спало, и мне приходилось потихоньку
пробуждаться. Сначала я поморщила нос, потом пошевелила мизинцем одной руки, а
затем другой.
Казалось, прошли часы, пока я смогла повернуть голову влево. Процесс был
болезненным, я заставляла мышцы слушаться меня, но все же это сработало. Теперь я
хотя бы могла видеть под другим углом. Амон, сидевший рядом со мной, спал, его голова
покоилась на руках, скрещенных поверх края того, в чем я распознала раскладушку.
Я не могла говорить. Но я хотя бы могла видеть его красивое лицо, пока медленно
возвращала себе власть над телом. Он был в той же одежде, что и в гробнице, и хотя он
вымыл руки и лицо, в волосах остались кусочки грязи.
На его загорелые щеки отбрасывали тени длинные ресницы, и я поняла, что даже
будь Амон богом солнца, мне он больше нравился таким – пахнущим грязью, уставшим от
трудного дня и очень… человечным.
Я даже не поняла, что протягиваю к нему руку, пока мои пальцы не коснулись его