Пробужденный
Шрифт:
– То есть ты не уходишь в египетскую версию рая?
– Не понимаю «рай».
– Ну, рай – место, где ты можешь вытянуть ноги и отдохнуть, наслаждаясь своей
смертью?
– Нет. Это не для моих братьев и меня. Впрочем, один день, когда работа окончена, мы можем отдохнуть от наших трудов.
– Похоже, вам достался неудачный билет, когда они распределяли обязанности
псевдо-египетских-богов. И на этих небесах нет комнаты любви?
– Я люблю братьев.
– Я не о
Амон замолчал на какое-то время, и я уже засомневалась, будет ли он мне отвечать, когда он подобрал небольшую картину и покрутил ее в руках.
– Ты знаешь историю Геба и Нут?
– Нет.
– Геб был богом земли, а Нут – богиней неба. Грубый и мускулистый Геб был
неподвижным и устойчивым, как земля. Нут была гибкой и прекрасной. Ее кожу
покрывали звезды и созвездия, а волосы ниспадали на ее спину. Когда они увидели друг
друга, то сразу влюбились, и Геб решил, что они будут вместе. Нут шептала ему свои
клятвы и посылала их Гебу на хвостах комет. В ответ Геб тянул к ней свои руки, как
можно дальше, и, наконец, он коснулся ее пальцев. Используя всю свою силу, он
преодолел земное притяжение, и медленно, но они смогли соединиться, хотя их любовь и
была запретной.
– Почему она была запретной?
– Я расскажу позже. Хотя я знаю, что у тебя вопросов столько, сколько звезд на небе, но постарайся сдержать их и дослушать до конца.
Я фыркнула.
– Ты так хорошо меня знаешь.
– Да, так и есть.
– Я постараюсь. Но обещать не буду.
Амон кивнул, сверкнув ореховыми глазами, и продолжил:
– Когда они смогли коснуться, они оставались так близко друг другу, как только
возможно для двух вещей. Геб обвил руками тонкий стан своей тайной жены. Когда он
поднял колени, сформировались горы, и Нут окружила их облаками своего платья. Геб
приподнялся на одном локте, и Нут положила голову на его грудь, создавая покрытые
туманом холмы и долины. Когда они смеялись, земля дрожала, а небеса содрогались
громом. Они прижимались друг к другу так сильно, что не осталось места для людей.
Чтобы освободить для них места, отец Нут, Шу, бог воздуха, отправился разделить их.
– И что случилось?
– Наступил хаос. Они держались друг за друга, но Шу был сильным и понемногу
разделял их. Он посылал ураганы и вихри между ними. Земля и небо содрогались, и, наконец, у него вышло. Он вырвал Нут из крепких объятий Геба. А он видел, как его жена
ускользает от него, но не мог больше ее коснуться. Нут горько плакала, ее слезы стали
бурями и ливнями, упавшими на тело ее мужа. И в углублениях формировались океаны, реки и озера. Волны укрывали мужчину, которого она любила, но он был рад
частицу нее и потому позволил части себя быть покрытым водой вечно. Потому вода в
Египте считается силой хаоса и создания – хаос, потому что это знак разрушенной любви, но создания – потому что это символ начала царствования людей на Земле. Вода
разрушает, но потом создает новое.
– И они больше не смогли коснуться друг друга?
– Со временем сердце Шу смягчилось, и он разрешил им касаться друг друга с
четырех сторон света. На юге и западе были их ноги, а на севере и востоке вместе
переплетались их пальцы. Но больше они не могли быть вместе. Иначе разрушилась бы
жизнь, которую мы знаем.
– Я не верю этому.
Амон пожал плечами:
– Это история, известная среди моего народа.
– Нет, я не верю в то, что, выполняя твою работу, цель твоей жизни, ты не имеешь
шанса на счастье. Никто, ни один бог, не может быть таким жестоким.
Амон опустил маленькую статую, в которой я опознала бога Земли, Геба, под его
женой, Нут, стоявшей над ним. Пространство между их телами было большим и
холодным.
– Жертвы обеспечивают счастье других, - тихо ответил Амон.
Сделав шаг к нему, я дотянулась до его щеки, положив на нее руку.
– Но такое счастье ты тоже заслужил.
Амон обхватил мою руку своими пальцами, прижимая мою ладонь к своим губам,
тепло целуя мое запястье.
– Многие люди не получают желаемого за всю свою смертную жизнь, многие не
получают того, что заслужили. Кто я такой, чтобы ставить себя выше них? Если я
потянусь за счастьем, о котором ты говоришь, сколько людей из-за этого будут страдать?
Сколько умрет? Сколько будет мучиться в боли и агонии? Я не могу быть таким
эгоистичным, Лили, чего бы я ни хотел.
Глаза Амона, бывшие сейчас скорее рыжевато-коричневыми, чем зелеными, впились
взглядом в мои, словно умоляли понять. Он хотел, чтобы я приняла эти древние понятия
долга и обязанности и отпустила, но я была современной девушкой, что означало, что я не
собираюсь сидеть, как принцесса, которую нужно спасти, пока она томится по тому, что
хочет. Если я что и знала о любви, так это то, что за нее стоило бороться, даже если для ее
защиты мне придется поднять меч. Обретение любви, настоящей любви, было слишком
редким явлением, чтобы разменивать ее на долг и обязанность.
Расстроившись, я высвободила свою руку из хватки Амона.
– Не понимаю. Ладно, с Гебом и Нут все понятно. Их пребывание вместе разрушало
все, потому они и не могли быть вместе, но ты? Что они с тобой сделают? Сожгут?