Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года)
Шрифт:
После того, как я побывал на сессии, я вернулся в Германию. У меня возникло желание остаться в Германии.
Вышинский: Возникло желание остаться в Германии, и вы об этом кому-нибудь сообщили?
Строилов: Я не только сообщил, но дал записочку.
Вышинский: Какую, кому?
Строилов: Вюстеру. Передал записку, что я решился отказаться от возвращения в Союз и выражаю желание остаться в Германии и работать вместе с ними энергично и выполнять их задания.
Вышинский: Как это можно
Строилов: Изменой… родине.
Вышинский: Измена родине! Русский человек! Советский гражданин! Записочка эта у кого оказалась в руках, у Вюстера?
Строилов: Вюстер заявил, что я теперь в их руках и если я не буду выполнять отдельных их поручений и заданий, то я буду передан в руки советских властей, которым будет предъявлена эта моя личная записка. Поэтому я согласился с Вюстером, то есть сделался изменником.
Вышинский: Таков конец. Садитесь. Можно продолжать вопросы Шестову?
Председательствующий: Пожалуйста.
Вышинский: В чем заключалась ваша шпионская работа?
Шестов: В конце 1932 года в Новосибирске я встретился со Строиловым, и он мне сказал, что прибыла новая достаточно большая группа немецких специалистов-диверсантов.
Вышинский: Назовите фамилии.
Шестов: Я в Прокопьевске был связан с Шебесто, Флореном и Кан. В 1934 году я работал уже управляющим другого рудника и там связался со Штейном.
Вышинский: А через кого вы связались с Баумгартнером?
Шестов: Я узнал об этом человеке от Строилова.
Вышинский: Итак, в конечном итоге, источником является Строилов. Шебесто — Строилов, Кан — Строилов, Баумгартнер — Строилов и т. д. Все Строилов?
Шестов: Правильно.
Вышинский: Разрешите вопрос Строилову. Обвиняемый Строилов, правильно это?
Строилов: Да.
Вышинский (Шестову): Значит, у вас довольно солидная получается компания?
Шестов: Шебесто попросил дать ему план для нанесения на нем ответственных сооружений, чтобы начать кампанию по диверсионной работе. Я ему этот план дал. Он его использовал для диверсии в Прокопьевском районе. Это выразилось в том, что он сделал попытку взорвать ствол и копер шахты № 5. Он заложил снаряд из динамита. Был вложен капсюль, был подведен шнур, оставалось только поджечь шнур. Но взрыв не состоялся лишь потому, что, когда закладывался снаряд под копер и под ствол, кто-то помешал. В следующую ночь рабочий, убиравший мусор около копра, обнаружил снаряд, и он был убран.
Вышинский: Дальше, что еще было?
Шестов: По моему указанию, в одном месте, где было хранилище динамита, при помощи техника Кана воровали динамит и устроили свой потайной склад динамита. В 1934 году этот склад взорвался. Дети шахтеров играли неподалеку от этого места, вероятно, копали и наткнулись на этот динамит. Получился адский взрыв.
Вышинский: А с детьми
Шестов: Погибли.
Вышинский: А для чего воровали динамит, вы не сказали? Для совершения таких же взрывов?
Шестов: (Молчит.)
Вышинский: Для того, чтобы подготовить взрыв шахт?
Шестов: Совершенно правильно.
В мае 1933 года была попытка Шебесто сжечь Кузнецкую электростанцию по поручению германской разведки и по моему поручению.
Вышинский: В чем выразилась попытка поджечь?
Шестов: Мне хорошо было известно от Шебесто, что станцию подожгли.
Вышинский: Значит, была не попытка, а поджог?
Шестов: Да, настоящий поджог. Дальше от Флорена я знаю, что он поджег осенью 1934 года бункера шахты 9-й.
Вышинский: А вот ваша подрывная работа? Вредительский монтаж шахт и другое?
Шестов: Я сейчас к этому перейду. Это очень большой раздел. В Прокопьевском руднике была проведена камерно-столбовая система без закладки выработанной поверхности. Благодаря этой системе мы имели 50 с лишним процентов потерь угля вместо обычных 15–20 процентов. Второе: благодаря этому факту, мы имели на Прокопьевском руднике к концу 1935 года около 60 подземных пожаров.
Вышинский: Кто вам помогал в этой преступной работе?
Шестов: Мне помогал Строилов, управляющий Прокопьевским рудником Овсянников и главный инженер этого же рудника Майер. При их содействии была несвоевременно начата углубка шахт, в частности шахты Молотова, сознательно законсервировали с 1933 года сотый горизонт шахты Коксовой, своевременно не начали углубку шахты Манеиха и шахты 5–6. Задержали до 2 лет. Дальше, по Прокопьевскому руднику лично мною были заложены две крупные шахты 7–8 на таком угольном месторождении, где, я это заранее знал, будут крупные неприятности при эксплоатации. Все это делалось сознательно. На шахте Коксовой, на шахте 5–6 при монтаже оборудования и при монтаже подземной электростанции и других механизмов была проведена крупная подрывная работа. Это проделал завербованный мною инженер Шнейдер с группой своих помощников.
Вышинский: Все?
Шестов: По Анжерке на два года был оттянут ввод в действие шахты 5. Такая же крупная вредительская работа была проделана по шахте 9–15. Дальше проводили крупные мероприятия вредительского и разрушительного порядка на механизмах, находящихся в эксплоатации, как по Ленинскому, так и по Анжеро-судженскому руднику, благодаря которым эти рудники в течение пяти лет сидели в прорыве.
И последнее: на всех рудниках — Прокопьевском, Анжерском и Ленинском — проводился саботаж стахановского движения. Была дана директива вымотать нервы у рабочих. Прежде чем рабочий дойдет до места работы, он должен двести матов пустить по адресу руководства шахты. Создавались невозможные условия работы. Не только стахановскими методами, но и обычными методами невозможно было нормально работать.