Проданная чернокнижнику
Шрифт:
Я колебалась не дольше секунды. Да, шансов, что Самаэль ответит прямо, мало. Но лучше рискнуть и спросить, чем продолжать теряться в догадках.
— Я хочу узнать о проклятии чернокнижников. Тогда, после случившегося в дилижансе, ты упоминал о нем…
Самаэль помрачнел. Казалось, даже его тьма зашевелилась недовольно, рассерженно.
— Все-таки Турри, — процедил он сквозь зубы.
— Турри тут не при чем, — возразила я поспешно и, протянув руку через стол, сжала пальцы Самаэля. — Дело во мне. Это я становлюсь нетерпеливой,
— Проклятие чернокнижников не связано с твоим прошлым.
— Знаю. Но оно связано с тобой.
— Что, — в голосе Самаэля зазвучала сталь, — боишься, оно помешает тебе в поисках ответов?
Пальцы под моей ладонью затянула тьма, скрывая под наведенными перчатками. В груди болезненно ухнуло.
— Нет! Вовсе нет! Я просто хочу понять…
— Что именно?
— Тебя.
Самаэль хмыкнул. Все так же холодно, надменно. Однако, как мне показалось, уже не так отталкивающе. Несколько минут он молчал, прожигая меня взглядом, но только я не дрогнула, даже руки не убрала — так и сидела, сжимая в пальцах мужскую ладонь. Пусть я не понимаю, что за проклятие преследует чернокнижников, но я вижу, как Самаэль устал от него. Самаэль уже дал мне немало — правду о прошлом, силы принять собственный дар в настоящем, шанс на будущее. И если я в силах помочь ему хоть чем-то, пусть даже самую малость, я хочу это сделать.
— В отличие от способностей пяти сестер, дар чернокнижников подконтролен, — заговорил Самаэль спустя вечность. — Но подконтролен он лишь семнадцать лет с момента проявления. Нельзя впустить в сердце тьму и не отравиться ею.
— Но почему?
— Потому что у всего есть цена. С годами чернокнижники перестают контролировать собственную силу, превращаются в чудовищ пострашнее носителей пяти даров. В прошлом бывало чернокнижники уничтожали целые города, прежде чем удавалось их остановить. Поэтому уже четыре поколения мы приносим клятву.
Я внутренне похолодела.
— Какую?
Самаэль пожал плечами.
— Ту, что не дает нам обратиться чудовищами.
— И она… убивает вас?
Ответа не последовало. Но гнетущая тишина, опустившаяся на плечи, прозвучала громче любых слов.
— Когда проявился твой дар?
— Я не хочу об этом.
Самаэль попытался высвободить руку из моей хватки. Пришлось вцепиться в него клещом, чтобы только удержать.
— Когда, Самаэль? — голос предательски дрогнул.
Почему мне так страшно? Не за себя, оказавшуюся рядом с проклятым. За Самаэля.
— Эвелин…
— Когда?
Он тяжело вздохнул.
— Шестнадцать с половиной лет назад.
Глава 29
Ужин
Последние лучи закатного солнца скрылись за горизонтом, уступая небосвод бархату ночи. В воздухе запахло тайреями — цветами, что распускаются только под луной. Сладкий аромат вскружил голову, заставил сердце забиться обеспокоенно часто.
Полгода. Самаэлю осталось жить всего полгода.
Пугающая мысль не покидала голову. Кружила снова и снова, словно муха вокруг лампы, и не оставляла в покое. Что же делать? Как помочь Самаэлю? Я ведь… просто я. Обычная провинциалка, каких тысячи. И даже наличие дара не выделяет меня из серой толпы. Подобных мне усмиряют. Помогают те, кто сам обречен остаться без помощи.
Самаэль почти не притронулся к еде. Мне тоже кусок в горло не лез. Когда услужливый юноша спросил, желаем ли мы десерт, я первой качнула головой. Самаэль задержался на мне взглядом, потом кивнул, подтверждая. Поднялся, оставил на столе монеты и повел меня к выходу. Я отметила не меньше десятка золотых кругляшей, поблескивающих в приглушенном свете ламп, но не удивилась такой баснословной сумме. Сейчас для подобных мыслей попросту не осталось места.
В экипаже я все же решила вернуться к теме проклятия, но стоило только заговорить о нем, как Самаэль холодно меня осадил. Однако я не обиделась — знала, рассчитывать на иное было глупо. Он не из тех, кто легко открывается. И раз поступившись принципами, вряд ли захочет сделать это снова. Особенно так скоро.
Я понимала его. Впервые за прошедшие недели понимала ясно, как себя. Но и избавиться от разъедающего сердце беспокойства оказалась не в силах. Это чувство преследовало меня, словно гончая. Не отпускало ни в экипаже, ни в гостевом дворе.
Уже ночью, когда шумная Кайдира погрузилась в сон, я все-таки не выдержала. Накинула на плечи шелковый халат, сунула ноги в домашние туфли и вышла в коридор. У двери Самаэля замерла.
Душа металась в беспокойстве, заставляя все тело мелко подрагивать. Я ведь знаю, как все закончится — Самаэль прогонит меня. Может, даже накричит. Знаю… но не могу отступить. Остались вопросы без ответов. И вместе с ними осталась надежда, хрупкая, словно бабочка. Я должна выяснить все до конца. Дать этой бабочке взлететь или уничтожить ее, сжав в кулаке.
Но прежде я должна постучать.
Простое действие, обыденное и такое привычное. Вот только сделать его оказалось как никогда сложно. Очередной момент, способный разделить все на «до» и «после», отмерить рубеж. И переступить его, лишиться пусть самой призрачной, но надежды, стало вдруг страшно.
Тихо скрипнув, дверь открылась сама. Я заглянула внутрь.
В комнате Самаэля было темно. Свет уличного фонаря проникал сквозь неплотно зашторенные окна и стелился по полу желтой полоской. Но даже он не мог разогнать густой мрак. Бросив украдкой взгляд в коридор, я переступила порог. Сделала два несмелых шага и вздрогнула, стоило двери захлопнуться за моей спиной.