Проданная чернокнижнику
Шрифт:
Закончив обговаривать детали, Самаэль ушел, как я поняла — к Айрис. А спустя минут десять, постучав, в комнату просеменила Рагна. Она передала, что господин приказал ей подготовить мой саквояж. Услышав последнее, я смутилась. На секунду почувствовала себя не простой горожанкой, а айрой — той, кто никогда не собирает свои вещи самостоятельно, и у кого есть саквояжи. Настоящие, из плотной кожи, с красивыми выдавленными монограммами мастеров-изготовителей.
В памяти всплыл образ витрины в лавке мастера Квилла. Кофры, саквояжи, дорожные сумки — чего там только ни было! В самой лавке всегда пахло теплой кожей, свечным воском
Вместительность…
В хороший саквояж влезет немало, у меня же вещей почти нет. Точнее, из своих только мамина юбка, старая блузка, штопанные чулки да разношенные туфли. Все остальное — одежда Айрис. И даже если Самаэль прикажет выдать мне еще, все равно саквояж окажется полупустым.
Родившаяся идея только выстраивалась в продуманную цепочку, а с губ уже слетело тихое:
— Рагна.
— Да, госпожа? — отозвалась она с готовностью, перестав шуршать вещами.
— Можешь положить мне с собой книгу?
— Какую, госпожа?
— Самую толстую из тех, что стоит на второй полке, если считать снизу. Пятый стеллаж от входа в библиотеку.
Судя по всему, такое описание удивило Рагну — она ответила не сразу.
— Конечно, госпожа. Как изволите.
Через несколько минут Рагна закончила собирать вещи, попрощалась и, захватив саквояж, тихо удалилась. Я открыла глаза, мельком посмотрела на отложенный роман, но решила, что перед предстоящей дорогой лучше выспаться. Погасила лампу на прикроватной тумбе и, обняв подушку, почти сразу провалилась в сон.
Проснулась я от тихого, но настойчивого голоса Рагны.
— Госпожа, пора вставать. Ванна готова, завтрак будет через пятнадцать минут.
Не размыкая век, я села, кивком отпустила служанку, а едва за той закрылась дверь, сонно побрела к ширме. Обогнула ее, разделась и забралась в пахнущую солями и маслами воду. Однако на долгие процедуры времени не было, так что в этот раз насладиться ароматами мастера Гральда толком не получилось. Я быстро вымыла волосы, прошлась плотной, чуть шершавой губкой по телу. Выбралась, замоталась в длинный халат.
Когда я возилась с расческой, распутывая капризные пряди, пришла Рагна. Судя по звону посуды, составила завтрак на столик между креслами и без лишних слов удалилась. Ширма надежно скрыла нас друг от друга, так что зажмуриваться не пришлось.
Взгляд невольно метнулся к зеркалу — к отражающемуся в нем сапфиру на черной ленте. Удивительный артефакт. Удивительный и раздражающий. Ну почему? Почему ненависть не могут усмирять браслетом, кольцом или серьгами? Почему именно ошейник? Пальцы коснулись полоски бархатной ткани, плотно обнимающей меня за горло. Я привыкну. Знаю, что привыкну. Пусть мне не нравится вид артефакта, но я ценю то, что он может мне подарить — шанс на нормальное будущее, на возможность жить, не пряча взгляд.
Тишину комнаты нарушило громкое урчание моего живота. Нос щекотали дразнящие ароматы горячего завтрака. Отложив расческу, я вышла из-за ширмы и в несколько шагов оказалась у столика.
Слабость
Покончив с трапезой, взяла с кровати дорожное платье темно-зеленого цвета с цветочной вышивкой по вороту. Оделась, застегнула длинный ряд пуговиц, бегущих от воротника к середине груди. Заплела еще влажные волосы в тугую косу на плечо, обулась и вышла в коридор.
Внизу уже ждал Самаэль. Он галантно подал мне руку и, выведя на улицу, помог забраться в экипаж. Слуги заканчивали убрать вещи в дорожный кофр. Едва мы расселись, возничий щелкнул поводьями, и повозка тронулась.
Ехали мы довольно быстро. На обед остановились у небольшого гостевого двора. Самаэль укрыл меня тьмой, как тогда, после случая в дилижансе. Провел внутрь обедней и жестом указал на дальний стол. Без лишних слов я подчинилась. Сам чернокнижник задержался, чтобы сделать заказ. Причем, судя по всему, доплатил за срочность, потому что еду принесли нам едва ли не через пять минут. Покончив с ней, мы вернулись в экипаж и продолжили путь, чтобы в следующий раз остановиться уже глубокой ночью.
Несмотря на долгий путь, чувствовала я себя неплохо. Спина, конечно, немного ныла, но не так, как бывает после городских дилижансов. Самаэль помог выбраться на улицу, предварительно вновь укрыв плащом тьмы, потом провел внутрь нового гостевого двора. Этот выглядел больше и, как мне показалось, дороже того, где мы останавливались на обед.
Самаэль взял две комнаты, соединенные смежной дверью. Хозяин двора предлагал заменить их просторной мансардой, рассчитанной на двоих. Начал даже что-то говорить об особой атмосфере уюта и романтики, созданной там его женой. Однако холодный голос Самаэля прервал поток информации. Мужчина испуганно замолчал на полуслове, весь как-то сжался и уже без лишней болтовни поспешил передать нам ключи. Потом оббежал стойку и лично проводил к нужным комнатам. А еще через несколько минут худенькая девушка лет шестнадцати, явно работающая здесь, принесла нам поздний ужин. Самаэль, как я услышала из-за двери, отказался от угощения. Я же не нашла в себе сил этого сделать.
На удивление спала я хорошо. Проснулась рано, от требовательного стука в смежную дверь. Быстро умылась, оделась и вышла в коридор, где меня уже ждал Самаэль. Спорый завтрак, звонкие монеты, ссыпавшиеся в сухие, испещренные морщинами руки хозяина гостевого двора. И снова в дорогу.
Разговаривали мы мало. Несколько раз Самаэль просил сесть рядом, чтобы изучить артефакт. Я в такие моменты почти не дышала и глядела только в потолок. Почему-то прикосновения Самаэля будоражили. А хуже всего то, что скрыть это мне не удалось. Иначе как объяснить, что Самаэль вновь касался меня без перчаток? Его пальцы скользили бесстыже уверенно по моей коже, очерчивали края бархатной ленты, спускались к яремной впадинке, которой едва касался каст сапфира. От этих прикосновений все внутри меня сжималось. То ли в напряжении, то ли в предвкушении. Слишком запутанные и незнакомые прежде эмоции, чтобы суметь в них разобраться.