Проданная невеста. Наследник корпорации

Устинова Мария

У подруги были колкие и злые глаза.

— Я ничья не собственность, — отрезала я.

— Это ты так думаешь. А он по-другому. Он дрался с братом. Застрелил твоего отца, мужа. Ты всерьез думаешь, его какие-то слова остановят?

— Руслан в тюрьме, — напомнила я. — А к тебе я обратилась, чтобы ты помогла, а не читала нотации. Ты поможешь, Вика?

Вместо ответа она застонала от страха.

Мне страшно не было.

Руслан был прав, когда сказал, что у нас обоих один огонь внутри и он жжет, пока ты не достигнешь цели. Мы

очень похожи. Сейчас этот огонь жег сердце, заставляя не сворачивая идти вперед.

Я сидела в машине, пока Зверь объяснялся с властями. Дело закрутилось быстро. Коронера подняли с постели, и уже через десять минут этот немолодой, замученный жизнью человек сидел перед нами.

— Вот это отчет о вскрытии, — тонкая книжечка из нескольких страниц легла перед Зверем. — Если хотите, мы проведем анализ ДНК. Но есть сложности.

— Какие? — спросил Зверь.

— Образец для сравнения. С чем нам сравнить ДНК ребенка?

Мы со Зверем переглянулись.

Он бы легко дал свой образец, но они с Русланом неродные братья. Кир словно безмолвно спрашивал меня: мы говорим это вслух? Что мы на самом деле подозреваем?

— Сравните с образцом Девина, — предложила я. — Он был убит сегодня. Я его дочь, я могу дать разрешение на это.

Коронер облизал губы. По взгляду я поняла, что у нас проблемы.

— Не думаю, что это возможно в ближайшее время… Убийство громкое. Пока не закончат со следственными мероприятиями, вряд ли у нас получится сделать это, не привлекая внимания… Но, если не хотите сохранять процесс в тайне, можно попробовать. Только имейте в виду. Убийство Девина на слуху. Оно начнет привлекать стервятников со всего мира с минуты на минуту.

Я снова взглянула за Зверя, прося совета.

В паузе стало слышно, как колотит дождь по окну.

Хотелось все сделать быстрее, но… А если мой сын правда жив — растрезвонить об этом, и снова навлечь на него опасность?

— Сравним с образцом Руслана, — решил Зверь.

— Он в тюрьме…

— Ничего, Лили. Это проще. Руслан мой брат, с ним легко встретиться.

— Хорошо, — вздохнул коронер, и неосознанно прикоснулся к нескольким листам, склеенным вместе. — По поводу аутопсии… Это был недоношенный плод сроком двадцать две-двадцать четыре недели.

— У меня было двадцать шесть!

— Лилия, — коронер говорил так, словно ступает по минному полю. — Разница в несколько недель не всегда имеет диагностическое значение. Любая патология, гипоксия, даже наследственность, могли вызвать задержку развития…

— Я была здорова. За моим здоровьем следили лучшие врачи!

Зверь сжал мою руку, и потерся подбородком об макушку, как огромный кот. Но я не могла успокоиться. Коронера я слушала вполуха, мне хотелось скорее узнать результаты анализов и начать поиски.

Мой отец редкостный ублюдок.

Он замучил мою мать до полусмерти. А к женщинам, которые рожали ему детей, из которых выжили только я

и моя сестра, относился, как к скоту, а не к людям.

Руслан застрелил этого ублюдка.

Но если Девин выкрал нашего сына, он мог оставить нам жестокий урок на будущее. Я боялась, что ребенок медленно умирает в инкубаторе, оставленный один.

Я видела, что коронер нам не верит.

Мне не верил и Зверь. Просто делал то, что я просила, видя, что я схожу с ума. Именно этим он меня покорил. Зверь всегда был за меня, в любых ситуациях. Он на моей стороне.

Не верит, но действует, потому что знает, что иначе я не успокоюсь.

Мы вернулись в машину. Коронер сел в свой потрепанный старенький седан мятного цвета. Он поедет за нами. Впереди будет двигаться машина полиции с мигалкой. Замкнет конвой внедорожник с нашей охраной.

Зверь сел за руль, поправил зеркало, глядя назад — то ли на заднее сиденье, где нас безропотно ждала Вика, то ли на машину позади нас, расплывающуюся в потоках осеннего дождя.

— Ты как, малышка? — он повернулся ко мне.

Вокруг рта появились жесткие складки.

Он не флиртовал, и не веселился, он, черт возьми, был на взводе, словно впереди поджидала западня. Уже не уверена, что он так уж мне не верит.

Зверь выглядел так, словно готов отразить атаку.

Я сглотнула.

Перед Викой вдруг почувствовала скованность, и ограничилась сдержанным:

— Все хорошо. Едем скорее.

Мы выдвинулись в сторону кладбища. Я не знала, стоит ли идти на могилу, сомневалась до последнего. Но когда мы оказались там, сама вышла из машины.

Перед этим я передала бумаги Вике.

— Прочти.

— Ты ведь понимаешь, что я не профессиональный коронер? — уточнила она, но бумаги взяла. — Что могу ошибаться?

— Мне важно твое мнение. Ты же готовилась к поступлению, а зубрилка ты еще та.

Со вздохом она вчиталась в строчки, включив верхний свет в машине.

Ребенка Руслан похоронил по высшему разряду.

Единственного родного сына.

Белый ангел в конце аллеи — надгробие нашего малыша, вызвал в сердце такой острый приступ боли, что я едва подавила порыв броситься к могиле и разрыть ее руками. Как я и поступила когда-то…

— Жди здесь, — хмуро велел Зверь. — Я сам достану.

— Я могу помочь, — предложил коронер.

— Нет. Это семейное дело, — отрезал он, забрал у полицейского лом и саперную лопату, и направился к могиле.

Я остановилась под кустом бузины, прячась от ледяного дождя. Когда раздался первый удар лома об мрамор, я закрыла глаза. Не хочу смотреть, как ломают могилу ребенку. Кто бы в ней ни был погребен — это невинная душа, обретшая там покой.

Несмотря на ночь и холод, скоро Зверь сбросил куртку, и остался в одной футболке под дождем. Она быстро намокла и липла к мускулистому торсу. Руки и мощная шея стали влажными и глянцевыми в свете фонаря.