Проданная замуж
Шрифт:
— Я собираюсь в Пакистан, — ответила мать. — Это неотложная поездка. Хочешь со мной? — спросила она и тут же добавила: — Я лечу на следующей неделе.
— Нет, не особо, — как можно более равнодушно ответила я. — Кто присмотрит за Азмиром? — И тут же спросила: — Будешь сейчас обедать?
Я подала им обед и вернулась в кухню готовить ужин. На этот раз я была рада заняться стряпней, поскольку так я была предоставлена сама себе. Я медленно и осторожно резала и рубила продукты, представляя всякие жуткие вещи.
Когда же, интересно, они собирались мне сообщить? Мать собрала бы мой чемодан, Манц приехал бы за нами на машине, будто мы собираемся в магазин? Ой, смотрите,
В шесть часов на пороге появилась Мена, а за ней шли Осгар и Манц. Они съели ужин, который я приготовила, а потом Манц сказал, что ему нужно кое-куда съездить и что вернется он через несколько часов. Мать легла спать, утомленная походом по магазинам. Сайбера и Танвир не было дома, а Мена сказала, что хочет пораньше лечь спать, и отправилась в спальню около половины восьмого. Азмир уснул к восьми.
Я пошла посидеть с Осгаром в гостиной. Он вопросительно на меня посмотрел и сказал:
— Теперь нам никто не помешает, все пошли спать.
Я какое-то время смотрела на свои руки, сложенные на коленях, а потом глубоко вздохнула:
— Они отсылают меня обратно в Пакистан, Осгар. У адвоката подписывались бумаги для того, чтобы он мог вернуться в Шотландию со мной. Они отослали мой паспорт в посольство, чтобы в нем проставили визу. Мать собирается ехать на следующей неделе. Она хочет взять меня с собой. Однако они не знают, что мне стало известно об их планах, — сказав это, я посмотрела на Осгара. — Сегодня, когда матери не было дома, почтальон принес мой паспорт. Так что она не знает, что документ у меня и мне известно, что они задумали. Я не могу лететь туда, Осгар, не могу, да и не хочу, чтобы этот… этот мужчина переезжал сюда, ни в коем случае.
Гнев не давал мне жалеть себя, не давал плакать, и я постепенно вскипела от ярости.
Осгар был шокирован и, явно размышляя об услышанном, некоторое время молчал.
— Не могу поверить. Как они могут поступать подобным образом с таким человеком, как ты, Сэм?
От этих слов у меня перехватило дух, всего на мгновение.
— Что ты собираешься делать? — продолжил он.
— Не знаю. — Я снова и снова теребила пальцы, словно решаясь на что-то. — Я хочу забрать Азмира и сбежать куда-нибудь, где они нас никогда не найдут.
Наступило молчание, которое нарушил Осгар:
— Я уезжаю через пару дней. Поехали со мной.
16
Я уставилась на Осгара. Уехать с ним? Прочь от всего этого?
Он продолжал:
— Я собираюсь в Манчестер, погостить у друзей.
— Что? — удалось наконец пролепетать мне. — Ты шутишь!
— Ты хочешь уехать, и я уезжаю, — произнес он, будто это было самым логичным решением из всех возможных. — Я позабочусь, чтобы вы с Азмиром были в безопасности. Послушай, как я приехал сюда. Я просто купил билет в одну сторону в самую далекую страну, какая только пришла на ум, и сел в самолет. Ты была в Пакистане, видела, какая там жизнь, и я не хочу сейчас туда возвращаться. Не стану врать, что все пройдет гладко, такого не будет. Но у меня есть кое-какие сбережения, и я буду работать. Обещаю заботиться о вас.
Слушая спокойный голос Осгара, я думала, не то ли это чудо, о котором я молилась. Неужели это решение моих проблем?
— Мне нужно подумать об этом, — сказала я, поднимаясь, чтобы уйти.
Осгар
На следующий вечер, после рутинного дня в магазине, я вернулась домой и застала мать пакующей чемодан.
— Завтра я еду в Пакистан, — начала она, но ее вдруг перебил Манц:
— А как же Сэм? Разве она не едет с тобой?
— Ее паспорт еще не вернули. Но, Манц, обязательно отправь ее туда, как только получите паспорт.
У меня мурашки побежали по коже, и я не смогла не задать вопрос:
— Зачем мне лететь? Я не хочу.
Я ощутила страшный удар в спину. Я вскрикнула, колени подогнулись, и я рухнула на пол. Манц занес кулак для нового удара, но тут в комнату вбежал Осгар. Увидев, что происходит, он оттащил Манца в сторону.
— Ты поедешь в Пакистан забирать своего мужа! — во всю глотку орал Манц. — Слышишь? Ты меня слышишь?
— Ты с ума сошел?! — прокричал Осгар, отталкивая Манца подальше от меня, в гостиную. Загородив меня от брата, Осгар гневно сказал: — Нельзя бить сестру. И вообще женщин.
За ними закрылась дверь, и я не могла разобрать, о чем они спорили.
Мать посмотрела на меня.
— Сама напросилась, — угрюмо произнесла она. — Так тебе и надо.
Я не обратила на нее внимания, потому что меня занимали другие мысли. Не чувствуя боли от удара Манца, я думала лишь о том, что Осгар вступился за меня. Еще никто никогда этого не делал, никто меня не защищал. Ни у кого не хватало мужества противостоять матери, а тем более брату. А Осгар сделал это, и сделал ради меня. Я онемела: я кому-то не безразлична, до такой степени, что он не желает, чтобы со мной так обращались. Я вдруг поняла, что появление Осгара — ответ на мои молитвы; поняла, что хочу, чтобы он всегда меня защищал.
Я поднялась с пола, прижала руку к пояснице и вышла в кухню. Вскоре туда зашел Осгар и внимательно на меня посмотрел.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Ерунда, — отозвалась я, через силу улыбнувшись. — Обычно это только разминка.
Осгар набрал в стакан воды из-под крана и дал мне. Потом наполнил еще один стакан и отнес его Манцу, который все еще продолжал кричать:
— Ах, она не поедет в Пакистан? Еще как поедет, дрянь! Даже если придется ее убить и отправить туда в чертовом мешке для трупов!
Тем вечером мать, занятая сборами, слишком торопилась, чтобы обращать внимание на что-либо, а потому не заметила, что я выгляжу счастливой. Я не могла дождаться ее отъезда. Я только переживала, что она может найти мой паспорт. Хорошо, что она уезжает, ведь мне не удалось бы долго скрывать тот факт, что мой паспорт уже получен, — мать и Манц стали бы наводить справки.
Той ночью я лежала в постели, не смыкая глаз. Сон не шел ко мне. Я слышала, как Осгар и Манц спорили в гостиной до двух часов ночи. Я решила уехать с Осгаром. Не было больше сил терпеть побои и мириться с мыслью, что Азмир будет страдать, как и я. С меня хватит. Даже более чем. Не важно, что планирует Осгар и что мы будем делать, нет ничего хуже, чем жить в этом кошмаре. Я не знала, что ждет нас в будущем, но понимала, что оставаться здесь — означает не иметь вообще никакого будущего. Осгар вел себя достойно, и мне было приятно его общество. Что еще нужно? В любом случае, после угрозы Манца запихнуть меня в мешок для трупов оставаться здесь было невозможно. Если со мной что-то случится, кто позаботится об Азмире?