Проданная. На стороне солнца
Шрифт:
— Нет, — обессилено покачала головой я, но этого никто не услышал.
Если Найвара действительно покинет остров, все было зря. Я зря подставила Анти, зря Джараха стала калекой, а Каян зря отрекся от богини.
— Не надо! Не дайте ей вернуться к Рафа… к монстру, — попросила я, привлекая внимание старейшин.
Их взгляды ожесточились. Несколько драконорожденных даже зарычали. Это не осталось незамеченным, и рык подхватила собравшаяся вокруг помоста толпа.
— Не указывай нам. Твоя судьба – тоже большой
— Отрубим ей руку, — процедила сквозь заостренные зубы старейшина. – Пусть испытает все, на что обрекла нашу соплеменницу!
— Нельзя. Она все еще избранная Солнцеликой.
— Тогда отправим ее в заточение на дно Драконьей горы. Пусть посидит там до следующей зимы, думая о своем предательстве!
— Пустить провинившуюся полукровку к костям великого предка? Безумство!
— Тогда пусть сородичи решат, как наказать ее!
Я заметила, как кто-то в толпе поднял сжатую в кулак руку. Кто-то подхватил с земли камень… Раздался хор разъяренных голосов.
— Так нельзя, — вмешалась Лорклар. – Мы не дикари!
— А как быть? Девчонка нарушила запрет, рисковала собой и нашими соплеменниками! Тогда пусть ее пострадавшие «товарищи» вынесут приговор. Это будет честно!
Я повернулась к толпе, и внутри все сжалось. Меня ненавидели, и я ощущала это так остро, что каждая клеточка тела будто пылала от чужой ярости. Я давно не чувствовала себя настолько одинокой, ведь понимала – этой ночью я лишилась всего.
У меня не осталось союзников.
Антинуа все так же не поднимала головы. Рорджи сверлил меня изничтожающим взглядом и тяжело дышал, раздувая ноздри. Джараха… я боюсь представить, что она сделает со мной, когда придет в себя.
Лучше бы меня отправили в заточение в недра вулкана… Я не готова сейчас говорить хоть с кем-то, кого раньше считала товарищем или даже другом.
— Да чего мы тянем? – не выдержал самый молодой старейшина. Плечистый драконорожденный с алой чешуей и шрамом на морде вышел вперед и резко дернул меня за руку, ставя рывком на колени. – Плетью ее или палкой! Удин удар от каждого на этой площади!
Толпа довольно взревела. Я не стала поднимать глаза, чтобы вновь взглянуть на бывших союзников. Боялась, что увижу согласие и одобрение на их лицах.
— Троксар, так нельзя! – внезапно вступился молодой женский голос.
— Что, Лурса, боишься за отродье? Зря. Она и не такое вытерпит.
Внутри все сжалось от ощущения надвигающейся угрозы.
«Сейчас ударит», — подумала я и вжала голову в плечи. А потом передо мной возникла женская фигура. Лурса встала передо мной, закрывая от удара.
— Уйди!
— Нет. Мы не будем никого избивать!
— В чем дело? Переживаешь за предательницу?
— Я лекарь. Я ценю жизни и здоровье, а не ломаю их.
Она повернулась ко мне и протянула большую желтую ладонь. Я посмотрела в глаза Лурсы, и та одобрительно кивнула.
— Что-то случилось? – Лорклар на шаг подалась к нам. – Лурса, ты что-то видишь?
— Невозможно, — выдохнула лекарка. Колокольчики вновь звякнули, когда она выпрямилась и наклонилась ко мне. – Ты же отродье. Это не в вашей природе!
Она сжала мое лицо в пальцах и повертела, разглядывая, будто я была куклой. Все присутствующие с интересом наблюдали за происходящим, а кто-то – с нетерпением.
— Да что происходит, Солнцеликая тебя прожги! – прорычал Троксар и сжал кулаки.
— Т-с-с, — шикнула Лурса и вдруг опустилась передо мной на колени.
Я недоуменно отшатнулась, смутилась. А потом все поняла еще до того, как Лурса виском прижалась к моему животу.
Следующие слова Лурсы еще долго эхом звенели в моей голове.
— Тиа носит дитя.
Вокруг повисло секундное молчание, которое должно было разразиться бурей, если бы Лурса не добавила:
— И я чувствую в этом ребенке свет Солнцеликой.
Глава 16. В объятия времени
«Еще никогда красноглазые чудовища не могли зачать новую жизнь. Если бы Лурса не почувствовала в ребенке Тиа присутствие нашей прародительницы, мы бы избавились без раздумий и от проклятой матери, и от ее противоестественного дитя».
Из дневника Лорклар
«Потребуется крохотная жертва, — тогда сказала она. — Сущая мелочь, о существовании которой ты даже не подозреваешь. Нечто, что могло бы у тебя быть, но уже отнято вампиризмом».
Я бы в жизни не подумала, что Яснара говорила о ребенке… О нашем с Рафаэлем ребенке, который мог бы родиться, если бы мы оба были людьми. Я читала, что вампирское семя – мертвое и не способно зародить жизнь. Но даже если случилось чудо – или проклятье? – и я понесла после той ночи с Рафаэлем, то все бы оборвалось в тот миг, когда я стала отродьем.
«Мелочь, о которой ты даже не подозреваешь». Что это? Обреченный плод, в который Яснара вдохнула жизнь?
Дрожащие ладони легли на живот, еще плоский и никак не выдающий мое положение. Может, это ошибка?
Вокруг суетились драконорожденные. Лекари подходили, чтобы коснуться моей руки, лба или живота, после чего удивленно вздыхали или склоняли головы в почтении. Не передо мной, разумеется. Перед тем, что я носила в себе.
— Сколько уже? – услышала я чей-то шепот.
— Месяц, — тихо ответила одна из лекарок.