Проданное счастье
Шрифт:
— Когда увидимся? — достает мобильник, открывает свой электронный ежедневник. Я тоже беру в руки свой телефон.
— До двенадцатого мая я в Москве.
— У меня семнадцатого вторая половина дня свободна. Встретимся? — устремляет на меня глаза, я качаю головой.
— У меня до шести все расписано.
— Может проведем вместе выходные?
— Договорились, — записываю себе, что суббота и воскресенье занято Шерн. Прячу мобильник в карман пиджака, нагибаюсь к Кире, дежурно целую ее в уголок губ.
— Пока.
— Пока
23
В церкви пахнет воском, ладаном и еще чем-то. Я с интересом разглядываю двухмесячную малышку в руках Людмилы. Странно, в ней есть черты Никольской, даже узнаю Виктора. Она похожа на своих родителей. Почему-то думал, что дети от суррогатных матерей выглядят как-то по-другому. Похоже мне присуще шаблонное мышление, так как в этой теме я совсем не осведомлен.
Подруга Маши с интересом на меня поглядывает, я вопросительно на Никольскую, она делает вид, что ни при чем. Так и стоим всю службу, пересматриваемся между собой, а главная виновница этого таинства с интересом разглядывает все вокруг.
Я забыл, что дети бывают такими крохотными. Меня накрывает с головой воспоминания об Эмилии и Эльмире. Вспоминаю рождение дочери, как трепетно было в груди, когда мне впервые дали малютку на руки. Я думал, что буду ей самым замечательным отцом, защитником, опорой, идеалом. Потом через два года родился сын. Мне хотелось с ним воплотить свои детские мечты: погонять на картинге, поиграть в футбол, хоккей, пострелять в тире. У меня было столько планов на жизнь моих детей, мне казалось я ничего не успею… И не успел. Вечно был занят, гнался за благополучием своей жизни и жизни семьи, все откладывал на потом, думая, что успеется. Не успел…
— Натан, все в порядке? — к руке прикасается Маша, заглядывает в глаза, я делаю над собой усилие и улыбаюсь.
— Все хорошо, — шепчу, не мешая батюшке певческим голосом читать молитвы.
В церкви мы одни, поэтому вокруг нет ревущих детей, нервных родителей и приглашенных гостей на торжество. Спокойно, умиротворенно. Малышку раздевают, она смешно поджимает ножки, дергает ручонками в разные стороны, смотрит на меня. Вряд ли видит мое лицо, понимает кто на нее смотрит, но не сдерживаюсь и трогаю ее крохотные пальчики.
Людмила передает девочку батюшке, он берет ее подмышки и подносит к огромной купели. Окунает, малышка не плачет к моему удивлению, только зажмуривается. Заботливая крестная мама сразу же ее заворачивает в крестильное полотенце. Батюшка надевает крестик, мажет кисточкой пяточки, лобик.
Чувствую в кармане пиджака вибрирует мобильник. Украдкой его достаю, смотрю на дисплей, номер незнакомый. Не отвечаю, я не на работе, все рабочие вопросы после двенадцатого мая.
Экран гаснет. Через несколько секунд приходит сообщение. Читаю, сильнее стискиваю корпус телефона.
«Привет. Как дела? Майя»
Вот
— Натан! — вновь дергает меня Никольская, я торопливо прячу мобильник в карман. Отвечу потом или позвоню.
Крещение подходит к концу, для фото на память мне передают Ярославу. Подмигиваю малышке, она приподнимает уголки своих пухленьких губ, улыбается. Я даже не сразу обращаю внимания на затворы фотографа.
Выдерживаю полчаса нужной для Никольской фотосессии, Яся начинает капризничать, что не удивительно. Она итак молодец, почти не плакала и не доставляла хлопот. Мать с дочкой скрываются с моих глаз, я иду рядом с Виктором.
— Она очень похожа на вас, — тихо замечаю, останавливаемся возле машин и ждем, когда Маша вернется с малышкой.
— Ничего удивительного, она полноценная наша дочь.
— То есть? — непонимающе смотрю на Виктора, он усмехается.
— Суррогатная мать ее только выносила, а яйцеклетка Маши, сперма моя. Генетически дочь нам родная. Ты, наверное, думал, что раз малышку выносила чужая тетка, то она как-то связана с ней?
— Откровенно говоря, да. Теперь буду знать.
— Кстати, спасибо за помощь в составление договора. У нас был момент, когда суррмать после рождения Яси вдруг почувствовала какую-то связь с малышкой, повела себя некрасиво по отношению к нам. Договор быстро помог навести порядок у женщины в голове.
— Я Маше об этом говорил, рад, что она прислушалась.
— Ты для нее авторитет, — Виктор улыбается, я приподнимаю брови. — В плане работы, в остальном Маша слушается меня.
— Это хорошо.
— Ты неплохо смотришься с ребенком на руках, — Никольская подходит ко мне, я держу на руках Ясю.
Пока все гости весело болтают за столом, едят и пьют, мы с малышкой прогуливаемся по саду. Девочка меня настолько очаровала, что я готов был все время держать ее на руках, никому не отдавать. С ней я вновь почувствовал, как остро хочу вернуть это чувство наполненности, нужности, важности. Я хочу своих детей.
— Она прелесть.
— Я начинаю ревновать, но могу тебе эту прелесть привозить на ночь, чтобы ты знал: ночью красавица превращается в чудовище.
— Ты драматизируешь. Разве может это чудо быть чудовищем? — заглядываю в голубые глаза, малышка выдает свое «гу». — Вот видишь, мама, ты не права.
— Тебе стоит жениться и завести своих, — замечает Маша. Мы подходим к скамейке, присаживаемся.
— Достойной женщины еще не встретил.
— Чем тебе не нравится Людмила?
— Ты решила пристроить свою незамужнюю подругу? — ехидничаю, иронично поглядываю на Никольскую. — Почему такая чудесная женщина в свои тридцать пять все еще не замужем и без детей?