Проданное счастье
Шрифт:
________
43 глава
Странно быть рядом с Майей, не спешить, едва сдерживаясь, чтобы не взять ее за руку. То и дело невзначай к ней прикасался, но всегда был предлог. Сейчас, когда я знаю, что она настоящая мать моих детей, что нас теперь связывает нечто большее, чем совместное прошлое, у меня возникло ощущение — я окончательно обрел семью. Настоящую, полноценную семью, которая всегда ждет дома, к которой хочется возвращаться.
Отрадно видеть, что Матвей и Марина
— Они такие чудесные, — присаживается возле меня.
Любуюсь ее румянцем, растрепанными волосами, блеском в глазах. Красивая. С годами ее красота стала более насыщеннее и элегантнее.
В выходные, заранее договорившись, мы вывели в развлекательный центр. У меня есть номер телефона Майи, но я еще не имею права часто ей названивать и писать глупые сообщения. Например, «ты думаешь обо мне?».
— Согласен. Они чудесные, — встречаемся глазами, в очередной раз отмечаю, как дети похожи на Майю. Интересно, она сама замечает схожесть между собой и тремя детьми? Или делает вид, что природа так пошутила?
— Савва очень на тебя похож. Рано или поздно он заметит ваше сходство, — осторожно прощупываю границы личного разговора. Вдруг тема сына запретная.
Мне действительно хочется понять, что произошло в далеком прошлом, что заставило Майю скрыть рождение мальчика, выдать его за сына отчима и мачехи. Много вопросов и ни одного ответа.
— Может лет через двадцать поймет, примет и нормально отреагирует. Сейчас он маленький, чтобы понять, — устремляет на меня спокойный взгляд, улыбается. — Ты ведь тоже должен однажды сказать своим детям, где их мама, почему она не с вами.
Я улыбаюсь, опускаю глаза. Выпалить сейчас всю правду, которая во мне уже несколько дней — жестоко. Не представляю, как ее подготовит к ошеломительной новости. Наверное, к такому невозможно подготовиться.
— Савва выздоровел? Все прошло успешно в Китае?
— Будем надеяться, что кошмар не повторится. Благодаря тебе, мы вовремя начали лечение. Моих сто тысяч бы не хватило, — берет бутылку, наливает воду в стакан. Делает глоток, ищет глазами сына, найдя в толпе детей, задумчиво на него смотрит. Тяжело вздыхает, словно вновь переживает самый трудный момент в своей жизни.
— Отчим помогал? Или добрые люди?
— По началу никто не помогал. Я… — заминается, бросает на меня украдкой внимательный взгляд. Резко ставит стакан и поворачивается ко мне всем корпусом. Разговор намечается серьезный. Сразу же подаюсь вперед, положив руки на стол.
— Когда поставили диагноз и сказали, где лучше всего лечиться, я стала искать все возможности насобирать нужную сумму. Фонды, сборы — это все было потом, а в начале наивно полагала, что сумею справиться сама. Не получилось.
— И ты решила стать суррогатной
— Почти. Я думала об этом, но тогда кто бы поехал в Китай с Саввой? — приподнимает брови, качает головой. Уверен, что в такую поездку нужно ехать с морально устойчивой психикой, не поддаваться панике, унынию и всегда быть на позитиве. Тебе сложно, а твоему ребенку сложнее в сотни раз, борясь с болезнью.
— Мать мальчика. По документам.
— Я тебя умоляю, Оксана бы в жизни не согласилась. Во-первых, она не любит Азию, во-вторых, ей Савва не нужен. Я уговорила подать заявку в банк суррогатных матерей. Сама заполнила анкеты на донора яйцеклетки. Ты, конечно, можешь осуждать, но деньги нужны были срочно и много.
— И мы с тобой встретились.
— И ты мне помог. А потом Оксана сообщила, что ее кандидатуру одобрили на суррогатное материнство и даже нашли клиентов. Все складывалось в нашу пользу. Мне позвонили из центра, тоже нашли клиента и выдали деньги. Клиент Оксане выдал аванс. Как получили все нужные документы, вылетели в Китай. Но за белой полосой следует черная… — Майя опускает голову, волосы скрывают ее лицо. Протягиваю руку, накрываю ее подрагивающие пальцы. Вскидывает на меня глаза, улыбка медленно возвращается на губы. Взглядом ее поддерживаю и выражаю полную готовность выслушать ее историю до конца.
— Оксана обещала присылать деньги каждый месяц, был у нас такой уговор. Первое время она исправно присылала определенную сумму, а потом вдруг перестала и сказала, что ее лишили ежемесячного содержания.
Мне хватило сил сдержаться и не сжать пальцы Майи до хруста. Гнев на Оксану, как внезапное наводнение, затопило с головой. Алчная, жадная до денег — она без угрызения совести оставила без средств падчерицу в чужой стране. За такой поступок хочется ей свернуть шею. Пусть только появиться перед моими глазами. Ответит не только передо мной, но и перед Майей.
— На мои звонки она отвечала через раз, речь о деньгах игнорировала. Я была в таком отчаянье, что от безвыходности позвонила Марку, — упоминание какого-то Марка мне неприятно. Более того я кажется ревную к этому неизвестному мне мужчине. Пристально всматриваюсь в взволнованное лицо девушки, пытаюсь понять, какое место в ее жизни занимает этот спаситель.
— Он помог. Странно, конечно, но помог.
— А кто он? — внешнее спокойствие настолько обманчиво и показное, что Майя устремляет на меня свои сладкие глаза, и теперь ее ладони сжимают мои пальцы.
— Он отец Саввы.
Напрягаюсь, жду, что вот скажет — я к нему вернулась. Наши встречи с детьми, вот эти прикосновения ничего не значат по сути.
— Ты ревнуешь? — насмешливо склоняет голову на бок, поглаживает мои костяшки, я молчу. Врать не хочу, признаваться тоже. — Не стоит. Он в далеком прошлом. Когда-нибудь я тебе все расскажу.
— То есть ты сейчас одна? — слова приходится выдавливать из себя. Пока я фантазировал себе счастливую картинку своей семьи, забыл совсем поинтересоваться у самой Майи, что у нее на личном фронте.