Проданное счастье
Шрифт:
— После тебя у меня никого не было, — на мой удивленный взгляд смеется. — Некогда было. Все мое время занимало лечение, реабилитация Саввы. Когда мы вернулись, я поняла, что не могу его вернуть равнодушным к нему «родителям». Отчим и мачеха с радостью отдали мне опеку над ним.
— Вот не зря мне Оксана с первой встречи не понравилась. Только у меня один вопрос: если Савва не ее сын, в документах ни о каких других детях не говорится, как она стала суррогатной матерью?
— Ты ее знаешь? — хмурится, пытается что-то понять,
— Оксана — та самая суррогатная мать, которая выносила Матвея и Марину. Именно я был ее заказчиком.
Майя как-то резко убирает руки, хватается за стакан с водой. В глазах вопрос, смятение и непонимание. Я тоже беру стакан, кручу его в руках.
— Это разве преступление? — осторожно спрашиваю. — Я не знал, что она твоя мачеха.
— Она говорила, что клиент ее кинул на деньги.
— Серьезно? — вскидываю изумленно бровь, хмыкаю. — Я похож на того, кто обманывает? — Майя отрицательно мотает головой. Желание придушить Оксана возрастает с каждой секундой все больше и больше.
— Я не кидал ее на деньги. Более того, узнав, что ждет двойню, она потребовала повысить ежемесячную оплату и итоговую сумму за беременность и роды. Когда родила, у меня были сомнения в отцовстве, но слава богу, в этом вопросе не было ошибки, как с матерью.
— То есть?
Вот настала та самая минута «х». Я все думал, как сказать, гадал, в какой момент вываливать правду, но все же не готов сейчас признаться во всем до конца. И чем дольше Майя на меня с напряжением смотрит, тем больше мне хочется повернуть время вспять.
Что если эта новость ее не обрадует? Что она скажет? Что сделает? А если потребует, как Оксана, отдать ей детей? И будет права, с точки зрения юридических тонкостей, она имеет право забрать у меня Матвея и Марину. Как же трудно.
— Врач и Оксана провели без моего ведома оплодотворение не той яйцеклеткой, которую я покупал, — в горле пересыхает, а напряжение за столом становится ощутимым. Осознаю, как сейчас важно правильно сформулировать словами шокирующую новость. — Они заменили донора. Матвей и Марина…
Замена с моей точки зрения не вызывает никакого негодования. Вот если бы мать была Оксана, Мальцевой пришлось бы поучаствовать в судебных разбирательствах вместе с «мамашей», ответить по закону за свои мошеннические действия. Они бы получили срок и требование возместить моральный ущерб. Майя же такая же обманутая сторона, как и я. И мне хочется верить, что мое признание вызовет в ней такую же радость, как у меня.
— Они твои дети.
— Что?
44 глава
Шок вперемежку с неверием — вот что читается на лице Майи. И у меня нет на руках доказательств своих слов. Мне остается только предложить ей поехать со мной и провести тест на ДНК, убедиться самой, что не вру, не выдумываю.
— Как так? — шевелит
— Папа! Папа! Мы хотим есть, пить, вкусняшек и вредностей, — в два голоса орут Матвей и Марина, Савва как-то застенчиво на меня косится, жмется к Майе. Она сразу же его обнимает, улыбается нежно и ласково. Он доверчиво присаживается рядом с ней. Однако ее глаза то и дело устремляются на моих шумных двойнят. Точнее наших.
— Папа, я знаю, что у Майи нет парня, почему бы тебе не взять ее в жены? — Маринка своим вопросом заставляет меня подавиться водой, Майя на секунду прикрывает глаза, приходит в себя быстрее, чем я. Собирается что-то сказать, но дочь опять выдает:
— Лучше ты будь нашей мамой, чем эта страшная женщина.
— Страшная или не страшна, но она наша мама, — резонно замечает Матвей. — Родителей не выбирают.
— Я не собираюсь ее считать мамой, — сверкает глазами и пересаживается к Майе, крепко ее обняв за руку. — Пусть будет Майя нашей мамой, чем та.
— Ты хотела есть, Марина, — пододвигаю к дочери поднос с ее остывшей едой.
— Не буду я холодное есть.
— Хорошо, я сейчас куплю тебе что-то горячее и полезное, — предупреждаю заранее о том, что лимит вредной еды превышен. Марина кривится, но соглашается.
— Савва, я тебе тоже куплю что-то домашнее. Матвей? — она вопросительно смотрит на сына, он задумывается.
— Блинчики с творогом.
— Я тоже их люблю, — тихо замечает, встает и проходит мимо Матвея, легонько к нему прикасается. Он, наверное, даже не заметил этого движения, а я вот не пропустил его.
Встаем в очередь, перед нами человек пять. Все же в выходные в торговых и развлекательных центрах всегда много людей. Майя поворачивается ко мне, внимательно разглядывает мое серьезное лицо. Я тоже разглядываю ее. Сейчас очень важно не упустить ничего в откровенном разговоре, когда нужно расставить все точки и понять, куда двигаться и с кем.
— Как так получилось? Как? Ты понимаешь, какой хаос у меня сейчас в голове? Я никак не могу понять связь между тобой, Оксаной и мной. И детьми, — обхватывает голову руками, беспомощно на меня вскидывает свои медовые глаза, словно вот я сейчас разложу по полочкам. Попробую.
— Оксана суррогатная мать. Выбрал ее сразу после нашей с тобой встречи. Когда произошел облом с донором яйцеклетки, которую я купил, она уговорила врача не откладывать процесс оплодотворения, предложив твои клетки. Ты ведь анкету подала в банк донорства.
— Да. Меня вызывали, но я не думала, что для Оксаны. Это так странно, похоже на махинацию. Это вообще законно было все?
— Если очень хочется, я могу призвать Оксану и Мальцеву к ответу, но понимаешь… — задерживаю дыхание, признаться, что я не жалею об этой ошибке очень сложно. — Она сказала, что деньги нужны срочно для сына, — Майя хмыкает, качает головой.