Продавец басен
Шрифт:
А если сейчас крикнуть «нет!» и попытаться сбежать — что будет? Хотя неловко как-то. Пусть уж быстрее режут. Это недолго — вжик и все.
Потом была худшая ночь в моей жизни. Видимо, мое добровольное согласие искином игры было определено как отчасти самоубийство, и чувствительность была особенно на высоте. А мясники Гро-Алы умеют свежевать, пускать кровь и продлевать страдания.
Прикованный к алтарю я визжал, выл, матерился, рыдал и умолял, никакие гимны из десятков глоток не могли перекрыть мои вопли. Я кричал, что засужу их всех, что взорву серверную, что пожалуйста-пожалуйста, добрые дяди, отпустите меня к маме,
Жирная сука Гро-Ала пялилась удовлетворенно, облизывалась.
Наконец, через вечность, я сдох. Еще успел увидеть извне то, что осталось от меня на алтаре — кожи нет, грудная клетка вскрыта, ребра торчат, сердце как раз достали — сейчас жрать будут.
Хорошо, что когда становишься призраком, боль исчезает сразу. И реветь особо не получается.
«Вы выполнили квест 'Алтарь Гро-Алы»
Репутация в городе Ниме повышена до «Уважение»
Религиозное служение +20
Получены способности «Создание среднего алтаря», «Служба»
Стойкость+5
Выносливость+5
Терпеливость+5
Повышена репутация у Гро-Алы. Текущий ранг «Посвященный»
Дары богини
Благородство +2
Агрессия +5
Боевой навык
«Вампиризм»
Вы думаете, это меня утешило? Не очень! Тем более описание нового навыка не слишком вдохновляло. «В бою вы можете пить кровь своих врагов, ослабляя их и незначительно повышая свое здоровье». Какая гадость! Хотя благородство — это неплохо. И то, что можно прекратить эти идиотские проповеди и немедленно плыть к ребятам, — тоже здорово.
Хотя дело того не стоило, честно.
Интересно, если набить рожу епископу Нимскому — сколько за это в тюрьме сидеть придется? Или сразу на каторгу отправят?
У выхода с храмового кладбища меня встречал целый почетный караул. Вы думаете, они пришли просить у меня прощения и дарить мешки с золотом? А, ну да, как же! Мне выдали бумагу, разрешающую проповедовать в любом городе графства Ноблисского. А если я больше не собираюсь быть проповедником? Если меня вообще от этой вашей религии трясет? Бумажку я все же взял, и она тут же по доброй старой традиции сгорела веселым синим огоньком у меня в руках.
Вы получили достижение! Выберите наградное звание!
«Блаженный» или «Смиренный»
Описаний у званий не было. «Блаженный» — это, вроде, сумасшедший? «Смиренный» — не знаю… как-то противно. А, в любом случае, ходить с этими титулами я не собираюсь, какая разница! Хотел выбрать Блаженного, но случайно в раздражении промахнулся и выбрал Смиренного. Да чтоб тебя! Главное, никому не показывать, особенно Еве.
— Я свободен?
— Да, сударь, разумеется. Епископ просил передать вам свою благодарность и уважение. Сейчас он занят, но если вы хотите записаться к нему на встречу…
Не хочу. Мне сейчас на каторгу за убийство епископов нельзя. Знаю я, чем он занят, сердце мое, небось, жрет!
Уже светало, по дороге к таверне заглянул на аукцион. Посмотрел, наконец, на все эти кристаллы, которые должны увеличивать скорость корабля или удерживать его направление. Посмотрел, увидел цены и решил, что на веслах и парусе мы тоже отлично доплывем куда надо, тем более, не так много пути осталось. А потом зашел в порт и узнал, что через три часа тут будет делать остановку «Эльвира», следующая в Ноблис. Вытряхнул из почтового голубя пятьдесят золотых, купил нам с Гусом билеты во второй класс, помчался в таверну, разбудил этого соню, мы быстро
«Эльвира» куда больше походила на пароход, чем на парусник, была она чем-то типа баржи на магических кристаллах, и паруса у нее болтались, на мой взгляд, больше для порядка, чем для дела. Большей частью она ползла по реке со скоростью пешехода, лишь иногда вдруг оживлялась, но не сказать, чтобы очень сильно — пейзажи растягивались с нестерпимой медлительностью, все эти пашни, пашни, пашни, виноградники, сады и снова пашни. Если бы не рыбалка, я бы весь извелся, потому что я не умею, как Гус, целый день и потом целую ночь дремать на палубе, прикрыв глаза шапкой, и просыпаться только для того, чтобы покурить или пообедать.
После первого же вытащенного из реки полутораметрового осетра, ко мне с предложением сдавать рыбу на камбуз обратился помощник капитана, взамен мы с Гусом получили право три раза в день столоваться по первому классу. Я согласился, рыбу все равно девать было некуда, и продавать ее тут некому. Все равно инвентарь к прибытию к конечному пункту был набит полностью, косяком шли ящики с холстами, тарелками, дверными ручками и прочей ерундой — у Гуса с собой был грузовой мешок на восемьдесят килограммов, который мы и набили всем этим богатством под завязку, только два куска железа и огромный валун известняка я тихонько оставил на палубе «Эльвиры» — ну, а вдруг им пригодится? В реку обратно кидать жалко, а на себе тащить не получится.
Часа два до прибытия бродил по палубе и гадал — приедет Сиводушка нас встречать или нет? Ужасно по ней соскучился. И плевать мне — моб она, скрипт или непись, это неважно вообще. Пусть просто сидит, сложив лапки, и смотрит на меня, улыбаясь.
Встречала нас ужасно деловая и безразличная Ева на телеге. Как она нам объяснила, Лукась и Акимыч — «на задании», а Сиводушка сидит на подпольном положении в снятом домике в заднице Шанды, до коей задницы нам еще часа четыре трюхать, ну, пошла! Ноблис в другой раз посмотрите, господа, не до того сейчас!
Лошадка шла, покачивая куцым обрезанным хвостом, я вспоминал своего ослика Чучарелло и думал, не обижают ли его в конюшнях Мантиса. Любые новости и рассказы были запрещены Евой до прибытия в дом, она вообще невероятный параноик, но я все-таки вкратце описал наше путешествие. Конечно, кроме нимских событий, обет молчания с меня никто не снимал.
Глава 20
Пути оставалось меньше часа. Мы продолжали ехать мимо полей, часть из которых еще темнела голой землей, а часть покрылась зеленой дымкой всходящих ростков. Зелень перла мощно, щеткой, копьями грядущее хлебное войско пробивало себе путь к солнцу. Шанда, житница империи, славная плодородием своих земель, раскрывалась перед нами во всей красе. Лишь изредка бесконечные прямоугольники полей перемежались крестьянскими добротными дворами, перед каждым из которых лежало по дивно откормленной свинье, лениво провожающей взглядом наш неспешный экипаж. Скрип колес и храп Гуса служили музыкальным сопровождением, с полей ощутимо тянуло навозом, солнце висело в небе с самым безмятежным видом.