Продавец басен
Шрифт:
— Мы забираем с собой коматозника. Он будет висеть на стене до тех пор, пока вы не возместите нам ущерб. А чтобы ему не так скучно было висеть — ежедневно его будут бить. Если вы окажетесь такими плохими друзьями, что решите плюнуть на своего товарища, то он станет нашим рабом, пока не отработает всю сумму. Будет сидеть на цепи, шить платочки на продажу. И ему придется сшить очень много платочков, чтобы заработать миллион.
— Откуда миллион? — спросила Ева, сплевывая кровавую слюну и получая за это пинок коленом от Базиля. — Весь ваш курятник и
— Практически уничтожены библиотека, дорогая мебель и ценные артефакты, находившиеся вне хранилища. Плюс наценка за беспокойство. Это — справедливая цена, а хоть бы и нет, торга не будет. Если вам нужно это ничтожество, вы его спасете.
— Неписей, может, тоже возьмем? — спросил Базиль.
— Не рекомендую, — сказала юрист. — Могут возникнуть проблемы с их семьями, общинами и сюзеренами. Плюс они под защитой имперского закона против рабства — а это уже не шутки. Разве что вывезти с континента…
— К черту неписей, — сказала Эллана.
Я под коркой покрылся ледяным потом, увидев свою грядущую судьбу. Десять дней пыток, а потом меня отключат. Интересно, я хоть ненадолго успею прийти в себя перед смертью? Или просто сразу наступит темнота — и все? Миллион — это же почти двести тысяч долларов, никогда ребятам такую сумму не собрать. А если рассказать все Эллане, пожалеет ли она меня? Ох, вряд ли…Хотя… ну, не могут же люди быть такими законченными сволочами? Это ведь совсем уже не игра получается.
Могут, — сказал чей-то взрослый и печальный голос внутри меня. — Люди могут быть такими сволочами, что даже самая богатая фантазия не всегда может успеть за ними по пути сволочизма. Эллана, во-первых, не поверит, а во-вторых, ей будет плевать. Может быть, это даже интересно — поспособствовать убийству человека, и чтобы тебе за это ничего не было. Lesto, например, плевать. Родителям… они просто не понимают, что происходит. А если мы, действительно, нанесли большой ущерб Эллане и ее клану, то она даже виноватой себя не почувствует, если вдруг увидит на новостном сайте, что еще один коматозник из Альтраума помер. Скажет «Туда ему и дорога!» — и все.
— Лисы, так я понимаю, и след уже простыл? — спросила Эллана. — И что вы получили в награду за квест?
За молчание Еву вознаградили еще парой быстрых, но очень сильных оплеух.
— Ладно, решите выкупить своего мальчика — все расскажете. Таосаньцы здесь не больно-то щедры с наградами, но, может, на первый взнос хватит. Ну, что там?
— Голяк полный, — рапортовал один из рывшихся в доме. — Тотальные нищеброды. Какие-то книжки левые и зелий на пару сотен еще нашли — остальное шлак чистый.
— А это что? — кивнула Лана в сторону на Хохена, — Март писал, что эта железяка с ними от китаез шла.
— Пет, похоже, рарный, или квестовое что-то. Через портал все равно не протащим.
— Ладно, собираемся. Обновите на коматознике лед и пихайте его в портал. Всех, кто не непись — на кладбище. В воспитательных целях.
С этими словами Эллана выхватила из-за спины два тонких меча и, крутанувшись
И тут навстречу двум изящным лезвиям с лязгом взлетела черная громада древней стали. Танцевать этот танец умела не только клан-лидер фиолетовых, ей встретился куда более опытный партнер.
Метнувшийся наперерез клинку Хохена Базиль не успел даже извлечь свой меч, как был в прямом смысле слова нашинкован. То, что осталось от него, смешалось с тем, что осталось от Элланы. Следующим пал варлок, державший свой портал на пути железного гиганта, черное окно со всхлипом всосалось в пространство. А потом последовало полное избиение — кажется, пара магов успели-таки удрать за калитку, но все остальные бойцы фиолетовых были остановлены и покараны, последней умерла юрист, которая пыталась пулять в Хохена кипящим ядом — совершенно безрезультатно. Ее черные длинные косы увенчали собой гору кровавого мяса во дворе.
С меня, наконец, спал лед, и меня тут же вырвало.
— Тут все, — сказал Гус, накладывая лопатой в тачку очередную гору костей и мяса. — Но в саду и у дальнего забора еще много конечностей. Только непонятно, как это вывозить.
Мы посмотрели на калитку, в которой со стороны дороги торчало несколько выразительных стрел. Снайперы фиолетовых, особо не скрываясь, закладывали на своих чайках и нетопырях виражи над Мышастой улицей — они появились спустя всего несколько минут после того, как Ева галопом примчалась с кладбища и врубила над домом защитный купол — оказывается, есть у кланового столба и такая функция — жаль, что на первом уровне клана купол держится всего сорок минут, а потом еще десять часов надо ждать следующего.
— Дождемся ночи? — спросил Акимыч.
— Толку-то. У них наверняка ночное зрение наколдовано.
Похоже, Эллану больше не заботили добрые отношения с властями Мантиса — ее люди явно получили приказ истреблять любого из нас, кто рискнет высунуть нос на улицу.
— Купол спадет через десять минут, возвращаемся в дом и запираемся, — сказала Ева, колдующая у кланового столба.
— А если они на штурм пойдут?
— Не успеют — на открытый штурм сразу стража примчится. Стрелой с неба шмальнуть и смыться — это одно, а гарантированно попасть на каторгу все же никому не захочется.
— Можно дождаться отката купола, соорудить что-то типа катапульты и запулить все эти останки куда подальше, на городскую территорию — там их дворники приберут или само через несколько дней исчезнет. А у нас тут эта скотобойня и так благоухает, а как на солнышке разлагаться начнет…
— Можно все отправить в компостный ящик, он любую органику утилизирует, — сказала Ева, раздраженно отпихивая с дороги свою отрубленную голову.
— А мы потом на этом компосте салат растить и есть будем?