Продавец швейных машинок
Шрифт:
Она уже была готова сбросить чертово трико и, должно быть, с минуту забавлялась стоявшим в полный рост Фридрихом, когда вдруг замерла и знаком велела мне затихнуть.
Ступеньки лестницы скрипели!
— О, Боже! — шепнула Милли.
Наши взгляды заметались по комнате, но тщетно — прятаться было негде. И вдруг Милли осенило.
— Сюда! — указала она на просвет между кроватью и стеной. Около фута шириной.
— Ты уверена…
— Скорей!
Я протиснулся в щель и затаился на полу ни жив, ни мертв. Милли набросила на меня сверху плед,
За дверью скрипнула половица!
— Милли, ты спишь?
Как ни в чем не бывало, Милли прощебетала:
— Нет еще, миссис Лейевски. Я вам нужна?
— Да, на одну секунду.
Я услышал, как дверь открылась.
— Ваш молодой человек уже ушел? — задушевно спросила хозяйка. Я мысленно представил, как её крысиные глазки шныряют по спальне и кухне девушки.
— Да, сто лет назад, — засмеялась Милли.
— Забавно, — хмыкнула миссис Лейевски. — А мне показалось, что я слышу ваш смех.
— Это радио, миссис Лейевски. Я включала приемник.
— Понятно. Я… Я просто хотела узнать, понравилась ли тебе швейная машинка.
Я почувствовал зловещее щекотание на правой ноге и покрылся холодным потом. Больше всего на свете я боюсь и ненавижу пауков. Мерзкие отродья! Бр-рр! Если это паук, то все пропало — сейчас я заору благим матом и выскочу прямо на миссис Лейевски, перепугав беднягу насмерть — наверняка она никогда не видела необрезанных…
— Увы, нет, миссис Лейевски. Она не шьет зигзагом.
— Да, это ужасно, — посочувствовала старая ведьма.
Катись в постель, гнусная карга! Нет, это точно паук. Дюймов девяти в диаметре, мохнатый, кровожадный, с огромными челюстями…
— Что ж, Милли, спокойной ночи. Ты, наверно, была уже в постели?
— Да, — быстро ответила Милли. — Я немного устала и решила уснуть пораньше.
— Как я тебе завидую, — вздохнула старая мерзавка. — А я так страдаю от бессонницы. Буду опять читать до утра. — Снова скрипнула половица. Спокойной ночи, милая.
Проклятый паук пощипывал мои яйца!
— Спокойной ночи, миссис Лейевски!
Закрой же эту чертову дверь, Милли, мысленно орал я, пока этот чертов паук не отгрыз все мое достояние…
Услышав, что дверь закрылась, я зашептал:
— Скорее отодвинь кровать, Милли! Я не могу встать!
Милли отодвинула кровать и я, в чем мать родила, вскочил на ноги. Представляете? И тут я его увидел! Мерзкая, трепещущая, волосатая тварь, едва не отправившая меня в царство мрачного Аида, оказалась крохотным белым мотыльком величиной с ноготь муравья. Я почувствовал себя последним идиотом.
Милли закатилась в истерике, зажав рот ладонями. Слезы лились по щекам ручьями. Я был с ног до головы покрыт пухом, а одна, особо выступающая часть… Словом, мне было совершенно не смешно.
Я кое-как стряхнул с себя дурацкий пух и забрался в постель. Милли, хихикая, как ненормальная, заползла рядышком, то и дело зажимая рот, чтобы не прыснуть.
— Теперь тебе придется остаться на ночь, — давясь
— Вот как?
— Ты против?
— Нет, конечно, но как, черт побери, мне удрать утром?
— В девять утра миссис Лейевски отправляется по магазинам. Как только она уйдет, путь свободен.
— А больше в доме никого нет.
Милли пожала плечами.
— Ее сын. Но он уходит в восемь.
— А ты во сколько?
— Тоже в восемь.
— Значит, мне придется целый час торчать тут в одиночестве?
Милли прыснула.
— Не бойся. Миссис Лейевски никогда ко мне не заходит. Комнату я убираю сама…
Ночь выдалась на славу. Полная приключений. Милли меня многому научила. Вы даже не представляете, какие позы способно принимать человеческое тело, если очень захотеть. Ну, и если есть рядом столь возбуждающее создание, как Милли… Впрочем, забываться тоже не советую один раз, увлекшись акробатикой (я проник в изогнувшуюся колесом Милли, стоя на голове), я потерял равновесие, и бедный принц Ричард едва не сломал свою августейшую шею. Так что, поосторожнее.
Разбудили меня солнечные лучи, нахально брызнувшие мне в глаза. Я приподнялся на локтях, огляделся по сторонам, и лишь тогда вспомнил, где нахожусь. Повернувшись, я увидел мирно посапывавшую, повернувшись спиной ко мне, Милли. Гладенькую и трогательно нежную, как котенок. Какое счастье, что есть такие женщины, подумал я. Что может прекраснее молодой здоровой девахи, которая обладает подобными прелестями, да ещё и позволяет вам пользоваться ими…
Простыня с неё соскользнула, и белоснежные полукружия очаровательного задика Милли бесстыдно выпячивались прямо мне в лицо. Это было уже чересчур. Отдохнувший за пару часов сна (остальное время мы с Милли занимались гимнастикой) Фридрих встрепенулся и, испустив боевой клич, проник в спящую Милли.
— Доброе утро, — прошептала она, словно подобное пробуждение было для неё самым привычным делом на свете. — Который час?
— Почти семь, — учтиво отозвался я, обнимая её за грудь и лаская сосочек.
— О-оо, пора вставать, — простонала она и зевнула.
Я ускорил ритм.
— Десять минут, — прошептал я ей в ухо.
В ответ Милли только застонала, но уже по-другому…
Позднее я лежал в постели и наблюдал, как Милли, быстро приняв ванну, одевается. Мне это напомнило стриптиз наоборот. Не менее возбуждающе. Эта девчонка умела двигаться!
— Чего бы ты хотел на завтрак? — спросила Милли.
— Тебя.
Одевшись, она решила прикинуться серьезной.
— Нет, честно, — сказала она.
— Да так, ничего особенного, — сказал я. — Может, только цыплячий паштет, омара по-бургундски и бутылочку кьянти.
Милли замахнулась на меня, потом сказала:
— Хватит с тебя и тостов с мармеладом. Иди в ванную.
После завтрака она напомнила:
— В девять приоткрой дверь и слушай. После того, как она уйдет, выжди ещё пять минут на тот случай, если она остановится почесать языки с соседкой.