Продайте мне хоть что-нибудь
Шрифт:
За любовь надо бороться, сказала я себе и высыпала тонну порошка в таз с водой. Пускай мокнет. Ну оно и помокло. Когда я к нему вернулась, пятна стали фиолетовые.
В чистку не взяли, сказали – бесполезно.
Я подумала немного и отдала его перекрасить. Я думаю, не надо говорить, в какой цвет.
А в какой же еще?
Он – цвет моей жизни.
И не надо пытаться ему изменять, он же и отомстить может.
Кот тут ни при чем.
И вино не виновато.
И вообще это главный цвет!
Много ЧЕРНЫХ платьев не бывает!
Тем более маленьких черных! Оно же в маленькое превратилось от покраски.
Классика! На все времена!
Глава 5 Важные вещи
8 Марта
– Я люблю 8 Марта.
– Я люблю Новый год.
– Пусть кто-то говорит – это советский праздник!
– Пусть кто-то говорит – чему радоваться, еще на год стала старше!
– Для меня это святой день!
– Для меня это волшебный день!
– Я всегда жду чуда в этот день.
– Я всегда жду чуда в этот день.
– И муж прекрасно знает это.
– И муж очень хорошо это знает.
– И в этом году он подарил мне на 8 Марта…
– И в этом году он подарил мне на Новый год…
– Не какое-нибудь колечко.
– Не какую-нибудь цепочку.
– Не красивую сумку.
– Не обалденную пару туфель.
– И даже не духи.
– И даже не цветы.
– Я не говорю уже об обычных цветах.
– Я не говорю уже
– А он подарил мне…
– А он подарил мне…
– Вы себе не представляете!
– Вы даже не можете себе представить!
– Пароварку!
– Какую-то старушечью вязаную кофту!
– Это мне?
– Конечно, тебе, дорогая!
– Что ты хочешь этим сказать?
– В каком смысле?
– Ты намекаешь, что мне уже необходима более здоровая пища?
– Я действительно прочитал одну статью о вреде жареного.
– Так ты о себе беспокоишься или на мой возраст намекаешь?
– Я ни на что не намекаю.
– Может, ты хочешь сказать, что я плохо готовлю?
– Ты прекрасно готовишь.
– А чего это ты на пареное решил перейти? Молодость уходящую продлить хочешь, чтоб за бабами продолжать волочиться? Хрен тебе.
Сам себе пареное и готовь на здоровье.
На твое мужское здоровье, которое тебе действительно уже давно необходимо!– Это что, мне?
– Конечно тебе, нравится? Померяй.
– Ты что, издеваешься?
– Неужели не нравится? Я так долго выбирал.
– Нет, ты лучше скажи, что ты хочешь этим сказать?
– В каком смысле?
– Ты видел меня когда-нибудь в чем-то подобном? Или намекаешь на мой возраст?
– Тебе не угодишь.
– Да уж, можно подумать, ты когда-нибудь старался это сделать!
– Хорошо, я ее сдам.
– Да, чтоб мои глаза ее не видели!
– Давай!
– Нееет! Я оставлю ее, чтобы она не давала мне забыть о приближающейся старости! Жди, скоро, совсем скоро ты ее на мне увидишь!
Вот порадуешься тогда, если доживешь, конечно!Когда Восьмое марта приближается,
В душе становится тепло.
И позабытое давно
Со светлым чувством пробуждается.
И вспоминается нам детство,
Мимоза и родная мать,
И мальчик, провожавший до квартиры,
Как он баланс пытался удержать.
И в этот день становимся мы чутки
К обидам, необдуманным словам.
Мы любим этот день не понарошку!
Мужчины! Это хоть понятно вам?
Подарки в этот день необходимы!
Духи, кольцо иль розочек штук пять.
Как солнца луч, влетевший в подземелье,
Они нас радуют опять, опять, опять.
Но есть тупые твари в мире этом,
Которым непонятен сей закон.
Наука не торопится с ответом —
Зачем живем мы с ними? В чем резон?
Как можно быть таким отпетым идиотом,
Не понимающим совсем души моей полет,
Чтоб принести в подарочной коробке с бантом
Обыкновенный пылесос.
Иди ты в жопу со своим подарком!
Я подарю тебе в мужской день молоток,
Чтоб постучал ты им по кумполу, любимый,
Мысль, может быть, хоть дельная придет!
Шуба
Сидит
– У Юльки такой мужик хороший был, бизнесмен. Офис свой шикарный был. На Патриарших сидел. Пока на кокс не подсел.
– А как же он подсел?
– Так она и посадила.
– Ужас какой! И что сейчас?
– Оба в полной жопе сидят. Вот что. Норку свою продает. Тебе не нужна? Хорошая. Новая. Почти.
– А Светку помнишь? Хорошая такая. Светка.
– А, помню. И что?
– Да ничего. Просто хорошая. Собак любит. Все возила их в Таиланд продавать.
– Ну и что Светка-то?
– Да все нормально у Светки. В Таиланде и сидит.
– А чего она там сидит?
– Да посадили ее там. Пять лет дали. За таблетки. От похудения. Их запрещено вывозить, а она перла на продажу. Отсюда собак, а сюда таблетки. Ну и сидит.
– А чего ж тогда нормального-то?
– А хорошо сидит. Нормально.Она с начальницей тюрьмы – лучшие подруги. У нее все чего хочешь есть в камере. Кур заказывает. Копченых. Ну и разного, чего еще любит.
– Но сидит?
– Сидит, сидит. Светка-то. А почем Юлька норку-то отдает?
Маргарита Николаевна
Маргарита Николаевна проснулась раньше будильника. Опять. Она уже давно не удивлялась этому. Очень редко ей удавалось проспать до его звонка. Она уже не помнила, когда это было в последний раз.
На часах было 7.15. На 45 минут раньше. Это еще хорошо. А то, бывало, и на два часа раньше просыпалась.
Но главная проблема – в последнее время Маргарита Николаевна совсем стала плохо засыпать. И спать хочется, а заснуть – ну никак! Из-за этого появилась усталость, особенно во второй половине дня, когда начиналась самая работа. Раздражительность, которой раньше в себе не замечала.
Лежала иногда да четырех утра, а то и до пяти. Вставала, курила. Снова ложилась. А нет сна, и все! И курить-то уже ночью не надо было бы совсем, а все бока отлежишь – встанешь, покуришь.
И к врачам идти не хотелось. Знаем мы этих врачей – посадят на таблетки, что они еще могут. А потом что?
Нет, только не снотворные. Гадость – всем известно.
Вот от этой бессонницы все и началось.
Все эти мысли полезли, которых сроду не было.
Про Витьку-то всегда думала. И до бессонницы. А как про него не думать? Единственный сын. И такой непутевый – вот что значит без мужика рос.
Отец Витькин бросил их – еще года мальчишке не было. Уехал куда-то. Ни алиментов, ни помощи, хоть иногда. Да какое там! Пропал, и все. Не было отца у Витьки. Никогда не было.
Воспитывала как могла. В школу часто ходила. Вызывали. Уже с детства хулиганом был. Связался с компанией – самая шваль, какая есть. Их во дворе все боялись. И старше Витьки все на два-три года. Ну чему хорошему они могли его научить?
Закончил девять классов еле-еле. «Поваром, – говорил, – хочу. Повар никогда не пропадет». Он готовить-то действительно рано научился. И хорошо готовил.
Маргарита Николаевна приходила с работы – а у нее ужин на столе. Хороший парень, чего говорить. Заботливый. Если б не компания.
После колледжа в армию забрали. Десантником.
Когда пришел из армии – думала, вот сейчас работать пойдет, полегче жить будет.
Но поваром не захотел. «Какие повара? Ты что, мать? Я теперь – десантник. Не пропадем!»
И пошел охранником на автостоянку. Работал в ночные смены, а днем отсыпался. А в выходные – он два через два работал – таскался неизвестно где.
И опять дружки какие-то появились. И старые не отставали, школьные еще.
Ой как ей все это не нравилось. Не доведут до добра эти дружки.
Хоть бы девушка какая-нибудь серьезная появилась. Он с ней никогда о девушках не говорил: «Всему свое время, мать. Дождешься, успеешь еще бабкой побыть».
Хоть бы скорее. Семья будет – остепенится.
Но этой ночью ей не спалось совсем из-за других мыслей. Витька тут ни при чем.
Когда они появились у нее? В какой момент? Уже и не вспомнишь.
Магазин.
Работала Маргарита Николаевна в нем уже очень давно. Восемнадцать лет.
И разное другое: ничего криминального, а зато только почет и уважение. Деньги и благодарность.
А потом эти девяностые пришли, будь они неладны.
И все, что Маргарита Николаевна накопила за годы работы, – все сгорело. Сама виновата: нечего было в эти пирамиды лезть. В девяносто четвертом все потеряла. До последней копейки.
И магазин закрыли.
Осталась без работы. Спасибо подруга помогла. Новый меховой открыли. Ее туда заведующей взяли. И она Маргарите Николаевна предложила к ней идти. Но тут уж было не до выбора, да и место не самое плохое. Некоторые на рынок ушли торговать – не могли устроиться. Или в ларьки. Такое время было, что поделаешь?
Сначала трудновато было. Это же совсем другой профиль. В хрустале-то Маргарита Николаевна отлично разбиралась. С закрытыми глазами могла торговать, что называется. А тут меха.
У нее была шуба: купила, когда еще работала в «Хрустале». Дорогая была шуба по тем временам. Из нутрии. Но тогда она могла себе ее позволить. Да и норку могла купить. Но это было неприлично. Да и нельзя. Директриса только в норке ходила – не боялась. А простая продавщица – в норке? На какие-такие, спросить могли. Уж лучше бы на норку отдала, чем на пирамиды эти. Пусть бы висела. Но что уж сейчас.
Так вот, когда пришла в меховой, заново учиться пришлось. Всему. И меха изучать, чтобы объяснить покупателю, за что он такие деньги отдает.
Зимний мех лучше – плотность другая.
Ворс какой – густота, структура, количество дефектов.
Мездра – цвет, прочность крепления ворса, толщина, эластичность, степень растяжки.
Тонировка и краска.
Роспуск и цельные.
Мужские шкурки и женские.
Цвет опять же. Разный цвет – разная цена.
Да и мехов-то сколько! У одной норки сколько цветов, начиная со стандартного коричневого до бесконечности. Все время новые цвета выводят.
Да много всего, о чем раньше Маргарита Николаевна понятия не имела.
Но самое главное – самой меняться пришлось. Там, в «Хрустале», все по-другому было. Там продавцы главными людьми были. А сейчас времена-то изменились, и главный человек – это покупатель. Вот этому труднее всего было научиться. Заискивать и в ноги кланяться ему, конечно, не надо. А угодить – обязан. Бесконечно, по несколько часов, если надо обслуживать, пока она, эта покупательница, решится на что-то. И от этого зарплата твоя зависит. Процент от продаж.
Очень трудно было поначалу. Но жизнь заставит – чему хочешь научишься.
И через какое-то время Маргарита Николаевна вошла, что называется, в колею. И вежливо разговаривать научилась, и при этом чувство собственного достоинства не терять. Это в дорогом магазине – самое главное.
А магазин через несколько лет стал один из самых крупных меховых в Москве. Несколько филиалов открыл. Маркой стал известной.
Но насчет зарплаты лучше не стало. А только еще труднее. Конкуренция, рынок, будь он неладен.
И получилось так, как в известной пословице. Сапожник без сапог. То есть и скидка своя, магазинная, есть, и выбирай какую хочешь – а не купишь.
Потому что уже зная, что хорошо, а что так себе, не хочешь покупать это «так себе».
Да и дорого, даже то, что «так себе» – дорого! Не по зарплате. Жить же надо на эту зарплату. И Витьку растить. Не до шубы. Ну и бог с ней, с шубой. Забыли.
Когда-нибудь, может, и подумаю о шубе – Витька подрастет.
И не думала, действительно не думала ни о какой шубе много лет. Хотя только их и видела с утра до позднего вечера.
Инна Евгеньевна
– Шубы, говоришь?
– Говорю!
– Ну, шубы – вещь серьезная!
– Еще какая серьезная. Серьезней некуда.
– Я считаю, норка. Благородно и демократично.
– Ага! Демократичней уже некуда! Все в этой норке, как в униформе! Все метро в час пик! Нееет, только не норку!
– Но норка норке рознь!
– Да какая она рознь к лешему! Рознь – это соболь!
– Ну ты хватанула! Еще леопард скажи!
– Неееет! Кошку я никогда не надену! Стыдно! Как представлю, какие они красавицы! А соболя – надену! Хотя никогда я его уже не надену. Проехали. Куда уж покупать, если он точно тебя переживет! Вееечный мех!
– Дааа, одна баба к нам пришла в соболе. Говорю ей: «Вот это шуба!»
А она мне: «У меня с молодости было две цели – соболь и каратник! – и кольцом мне в глаза тычет прямо тычет. – И обе сбылись».
– Да, верные ориентиры были у бабы! Поэтому и дом там, наверно, нормальный, и бизнес-классом не в Хургаду точно летает отдыхать.
– Да черт с ней, с бабой этой. Я каракуль хочу купить. Сейчас такой красивый делают.
– Нееет, я никогда каракуль не надену. Он у меня ассоциируется с бабкиной шубой на ватине. Неподъемная была и нафталином воняла.
– А каракульча – прелесть. Дорогая только.
– А вообще, сейчас на Западе в шубе-то на улицу не выйдешь. Живо «зеленые» краской обольют!
– Да пошли в жопу твои «зеленые»! Их бы сюда – в наши минус тридцать!
– Дааа, у нас без шубы никаааак.
Инна Евгеньевна их слушала и молчала. А что она могла сказать? Какие шубы при ее зарплате? Инна Евгеньевна работала педиатром в районной поликлинике.
Не хотела она идти на эту встречу. Как чувствовала. Опять о шубах заговорили. Встречались они, бывшие однокурсницы, нечасто. Два-три раза в год. Но регулярно. Традиция уже. А куда от традиции денешься.
Дружили с первого курса. Потом жизнь развела, конечно. И решили, чтобы окончательно не потерять друг друга, встречаться на 8 Марта, первого сентября и под Новый год. Не обязательно 8 Марта, иногда получалось, что и в конце марта только удавалось собраться. Первое сентября старались держать точно. Если уж только Вера, одна из подруг, опять в Италии. Тогда ждали ее. Ну и под Новый год – как получится. Иногда и к концу января встречались. Но встречались обязательно и полным составом. Поэтому и даты плавали. Как тут не идти?
Эта встреча была как раз под Новый год. Встретились двадцать восьмого декабря. Дальше все разъезжались на длинные выходные. Все, кроме Инны Евгеньевны.
И вот эти встречи под Новый год она больше всего не любила. Потому что зима.
А зимой все в шубах. Все, кроме нее, Инны Евгеньевны. Ерунда, конечно, полная ерунда, если бы не одна история.
Случилась она лет семь назад. На такой же встрече под Новый год.
Инна Евгеньевна как раз перед этой встречей купила себе на рынке шубу. Решилась все-таки. Из норки, серо-голубую. Стоила она двадцать тысяч. Инна Евгеньевна понимала, что цена подозрительно низкая, но продавщица уболтала ее, Инну Евгеньевну, рассказами, как сама привозит шубы из Китая, покупая их на лучшей фабрике.
Инна Евгеньевна не понимала в этом абсолютно ничего. Она понимала, что хочет шубу. И все. Потому что стыдно приходить на эти встречи зимой. Ее пальто на ватине как бы вместо нее самой говорило все о ее жизни. И не хотелось Инне Евгеньевне, чтобы ее подруги относились к ней с сочувствием. Зачем ей сочувствие? У нее все хорошо.
И вот эту встречу, на которую она пришла в новой шубе, Инна Евгеньевна никак не могла забыть.
– Норка?
– Ты что, обалдела? Какая это норка?
– Нет, вы на ворс посмотрите! На ворс!
– Это же сурок крашеный!
– Где твои глаза были?
– Ты совсем обалдела?
Говорили они это совсем не для того, чтобы ее обидеть. Они действительно расстроились, что Инна Евгеньевна купила не норку – за норку.
Может, это был и сурок – подругам видней. Расползлась по швам она действительно очень быстро.
Но что поделать, если Инна Евгеньевна не могла себе позволить купить дороже. Она же просто участковый педиатр. Муж на пенсии, хоть и военной, а все равно не разживешься. Дети – и сын, и дочка – оба на платном учатся.