Продолжение путешествия (Бабушкин сундук - 2)
Шрифт:
Ксения Георгиевна ненадолго замолчала и печальная тень прошла у нее по лицу...
– И убивать его тогда еще никто не собирался...
– добавила она через некоторое время.
– И что он вам ответил?
– напомнила я.
– Он сказал весьма странную фразу, на которую я почти не обратила тогда внимания, а вот теперь... Теперь, после того, как его убили... Он ответил мне, что у Павла Семеновича есть удивительная способность приобретать опасных врагов, - неожиданно твердо закончила она и внимательно посмотрела мне в глаза.
– Так и сказал?
– Слово в слово. А потом добавил, что с такой способностью не живут
Я вздрогнула, услышав последние слова, потому что с учетом недавних событий они прозвучали зловещим пророчеством и едва ли не угрозой. У меня пропало всякое желание долее оставаться в горизонтальном положении, и я приподнялась с подушек.
– То есть вы полагаете, что это каким-то образом проливает след на его...
– Не знаю, - поджала губы старушка, - но когда вы заговорили о потенциальных врагах вашего Александра...
"Ну, конечно же, - подумала я, - скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто твои враги. И если я не могла вспомнить врагов Александра, мне давно пора было подумать о врагах его друзей. Тем более, таких близких друзей, каким оставался для него Павел Семенович до последнего дня жизни. И сам пережил его ненадолго..."
– А что еще сказал вам о Павле Петр Петрович?
– спросила я, поняв, что Ксения Георгиевна на этом хочет закончить свой рассказ.
– Просил при случае передать привет.
– И все?
– Все, - пожала она плечами.
– Более того, он, кажется, и об этих своих словах потом пожалел, так мне, во всяком случае, показалось... И мы перешли на другую тему.
– Интересно, - вставая с дивана, поблагодарила я старушку, - это может оказаться действительно очень важным. Вы не обидитесь, если я покину вас ненадолго?
– Далеко ли собрались?
– тревожно спросила меня хозяйка. Ей показалось, что я решила покинуть ее дом.
– Всего лишь к себе в комнату. Мне хочется немного подумать, успокоила я ее, и она вздохнула с облегчением:
– Разумеется, да и мне пора отдохнуть. Встретимся за обедом.
Прежде, чем отправиться к себе, я еще раз поблагодарила Ксению Георгиевну за все, что она для меня делала и наговорила ей кучу комплиментов, чем совершенно смутила и даже вогнала в краску. Но я говорила абсолютно искренне. Если бы не она, мне пришлось бы туго. А благодаря ей я чувствовала себя в эту минуту настолько комфортно и спокойно, насколько можно себе представить, тем более в моем положении беглой арестантки.
Прийдя к себе в комнату, я попыталась еще раз проанализировать результаты своего расследования, но, вопреки ожиданиям, не смогла этого сделать. "Враг твоего друга - твой враг", - повторяла я вновь и вновь, расхаживая по комнате. И на этом меня заклинило. В конце концов у меня разболелась голова, и это стало единственным результатом моих усилий.
И чтобы отвлечься и отдохнуть, я вновь обратилась к той книге, с которой, если читатель помнит, не расставалась все последние дни. Вот и теперь она лежала передо мной на столе, и теплый ветерок из открытого окна слегка шевелил ее страницы, словно предлагая их прочесть.
Повзрослевший граф на ее страницах вовсю развлекался на Римском карнавале, и некоторые страницы описания этих действительно величественных торжеств поднимались у автора до уровня истинной поэзии, хотя история романтических римских разбойников оставила меня равнодушной и едва не заставила отложить книгу до лучших времен. Но следующие строчки, едва достигнув моего
– Послушайте, - сказал граф, и лицо его налилось желчью, как у других оно наливается кровью.
– Если бы кто-нибудь заставил умереть в неслыханных пытках, в бесконечных мучениях вашего отца, или мать, или возлюбленную, словом, кого-нибудь из тех близких людей, которые, будучи вырваны из нашего сердца, оставляют в нем вечную пустоту и вечно кровоточащую рану, неужели вы бы считали, что общество дало вам достаточное удовлетворение, потому что нож гильотины прошел между основанием затылочной кости и трапециевидными мышцами убийцы и тот, по чьей вине вы пережили долгие годы душевных мук, в течение нескольких секунд испытал физические страдания?
Эти слишком созвучные моим собственным мысли не смогли оставить меня равнодушной, и вновь вернули утраченный было интерес к повествованию. Я устроилась поудобнее и стала читать дальше.
Разговор зашел о дуэлях, но та мысль, которую высказал по этому поводу граф Монте-Кристо, надолго приковала к себе мое внимание и увела далеко от затронутой в нем темы:
"- Дуэль!
– воскликнул граф.
– Нечего сказать,славное средство достигнуть цели, когда эта цель - мщение. Человек похитил у вас возлюбленную, обольстил вашу жену, обесчестил вашу дочь; всю вашу жизнь, имевшую право ожидать от Бога той доли счастья, которую он обещал каждому своему созданию, этот человек превратил в страдание, муку и позор! И вы будете чувствовать себя отомщенным, если этому человеку, который вверг ваш мозг в безумие, а сердце в отчаянье, вы проткнете шпагой грудь или всадите пулю в лоб? Полноте! Не говоря уже о том, что он нередко выходит из борьбы победителем, оправданным в глазах света и как бы прощенным Богом. Нет, нет, - продолжал граф, - если мне суждено когда-нибудь мстить, то я буду мстить не так".
Слово "месть" в последнее время слишком часто звучало в моих мыслях и разговорах, и само это действие оказало на всю мою жизнь слишком большое влияние, чтобы я не перечитала этот кусок несколько раз подряд. Автор отвергал все известные способы мести, кроме... Об этом я должна была прочитать в следующем абзаце. И постаралась успокоить дыхание, прежде чем узнать, какая же месть его могла удовлетворить. И лишь тогда, не торопясь, вчитываясь в каждую букву прочитала следующие строки:
"- Поймите меня: я буду драться за безделицу, за оскорбление, за попытку уличить меня во лжи, за пощечину и сделаю это тем более с легким сердцем, что благодаря приобретенному мною искусству во всем, что касается физических упражнений, и долголетней привычке к опасности я мог бы не сомневаться, что убью своего противника. Разумеется, за все это я стал бы драться; но за глубокое, долгое, беспредельное, вечное страдание..."
Я не выдержала напряжения и вновь на минуту отложила книгу. Чтобы прочитать, лишь снова успокоившись:
"... я отплатил бы точно такими же муками, - око за око, зуб за зуб, как говорят люди Востока, наши извечные учителя, эти избранники, сумевшие превратить жизнь в сон, а явь в земной рай".
Поначалу я была немного разочарована. Именно потому, что, как мне показалось, не узнала ничего нового. Это был всего лишь известный мне по Ветхому завету с самого детства, древний рецепт мщения, но так я думала только поначалу. А несколько минут спустя - уже готова была расцеловать автора, окажись он в этот момент поблизости.