Продолжение путешествия (Бабушкин сундук - 2)
Шрифт:
Во всяком случае, про икону мы вспомнили только через полчаса. Но как только это произошло, я тут же достала свой крестик и постаралась найти ему применение. Это оказалось совсем нетрудно. Он вошел в предназначенное для него отверстие, как нож в масло. И без единого звука позволил повернуть себя вокруг своей оси. Мы с Петром Анатольевичем, затаив дыхание, приоткрыли икону с чувством библиофила, раскрывающим чудом попавшую к нему древнюю бесценную книгу.
И обнаружили внутри толстую стопку бумаг, перевязанных трогательной розовой ленточкой. Лишенная содержания, аккуратно выложенная изнутри ветхой от старости материей, икона напоминала теперь шкатулку. Я вновь с помощью
***
Рис.45. Раскрытая подобно книге или шкатулке икона. С бумагами внутри.
***
– А может быть...
– задумался он.
– Хотя нет, вы, конечно правы.
Возвращенная в красный угол икона снова выглядела совершенно обычной, и снова ничем не отличалась от миллионов других икон в крестьянских избах по всей России. Разве только возрастом. Так и это совсем не редкость. Иконы у нас передаются от отцов и дедов в течение многих поколений. Так что попадаются и совершенно древние. А копоть и грязь во многих избах способны даже относительно новую икону за несколько лет превратить в черную доску с едва различимой живописью.
Через некоторое время, когда мы прощались с Анфисой, я не удержалась и все-таки спросила у нее:
– А почему же ты мне не сказала об этом в прошлый раз?
– Тогда мне это самой было неизвестно, - спокойно ответила она.
Говорить было больше не о чем. И я собиралась уйти, но легкомысленный Петр, стоявший рядом со мной, неожиданно покраснел и, запинаясь, спросил:
– А ты не можешь мне сказать, что...
– У вас будет два мальчика и одна девочка, - мягко перебила его Анфиса.
И Петр покраснел еще больше и задумался. И сколько я потом его не пытала, он так и не мне никогда и не сказал, какой вопрос он хотел задать в ту ночь Анфисе. Но спустя несколько лет он женился и его очаровательная жена действительно подарила ему двух сыновей и красавицу-дочку. Но это так, кстати.
Перечитал я еще раз эту сцену и удивился: чего это я в ней так испугался? И понял: слов "ведьма" и "колдунья". А назови Катенька эту милую старушку "экстрасенс" - глядишь, и не обратил бы внимания. А кроме того мне самому цыганка несколько лет назад такого нагадала... И, между прочим, все сбылось. А кому ни расскажу - никто не удивляется. Так что, видимо, напрасно я так волновался. Ясновидение уже вроде и наука признает, и в спецслужбах к услугам этих самых "ясновидящих", как выяснилось, прибегают еще с тех самых атеистических пор, когда говорить вслух о чем-нибудь подобном было небезопасно.
А пока мы сидели за столом в доме Анфисы и, затаив дыхание, перебирали оказавшиеся у нас таким странным способом бумаги. Это были старые пожелтевшие документы, на полях которых я сразу же заметила пометки, сделанные рукой Павла Семеновича.
Это были финансовые отчеты, копии счетов, разобраться в которых было непросто. Но одно было понятно нам уже через несколько минут. Благодаря этим бумагам кое-кто из весьма уважаемых в губернии людей мог лишиться своих постов, а то и загреметь под суд. Документы эти в основном относились ко времени службы Павла в Петербурге и, как я поняла позднее имели отношение, а может быть, и являлись основной причиной его последующего увольнения. Только теперь я поняла истинный смысл характеристики, которую дал ему Петр Петрович. Он не просто умел находить себе врагов, но умудрялся отыскивать их исключительно среди сильных мира сего. И тем это явно не нравилось.
Отдельно лежала тоненькая тетрадочка, едва открыв которую, я поняла, что это нечто вроде дневника. А как выяснилось немного
Но главным его содержанием было другое: это была история войны. Войны, которую молодой романтически настроенный юноша объявил... я не поверила своим глазам. И даже захлопнула тетрадку, как только поняла, о ком там пойдет речь. Главным своим врагом в течение многих лет он считал князя Орловского - одного из самых влиятельных и богатых людей губернии. Документы, обличающие часть его преступной деятельности, однажды попали к нему в руки и надолго лишили покоя.
Как выяснилось, до этой минуты я и понятия не имела об истинных масштабов этих преступлений. Все, что касается его любовных похождений, насилий и даже убийств - было только крохотной вершиной айсберга. А главная его деятельность простиралась на иные сферы, в основном экономического, точнее - коммерческого характера. Незаконные откупы, спекуляция на военных заказах, подкуп должностных лиц, шантаж - вот основные методы, позволившие получить несметные барыши, ставшие основой его громадного состояния.
А войну ему объявил молоденький чиновник, не имевший в кармане лишнего гроша, совершенно запутавшийся в личной жизни, и снимающий маленькую квартирку на Васильевском острове.
И тем не менее Павел, уподобясь рыцарю печального образа, бросился в бой с открытым забралом и самоуверенностью юности.
И как ни странно - добился определенных успехов. И если бы не могучая поддержка высокопоставленных особ - Орловский наверняка бы оказался под судом, и кто знает - не на каторге ли он провел бы в этом случае остаток жизни.
Но, заплатив отступного, он отделался легким испугом. Всего-навсего уйдя в тень, да и то - лишь на короткое время. А вот Павлу Семеновичу пришлось уйти со службы. Его немногочисленные единомышленники не осмелились поддержать его в трудную минуту, а враги - потешились вдоволь.
Так по иронии судьбы, являясь кровными врагами, они с Орловским оказались ближайшими соседями. Так как имения их находились в непосредственной близости друг от друга.
Но и уйдя в отставку, Павел Семенович не успокоился. Уже частным порядком он продолжал контролировать деятельность князя. В это самое время в Саратовской губернии появляется новый губернатор, с которым князь Орловский был знаком много лет назад, а теперь нашел в его лице единомышленника и сообщника по своим темным махинациям. Преступный опыт и связи Орловского в сочетании с губернаторской властью дали ошеломляющие результаты...
И у Синицына появляется второй, еще более могущественный и беспощадный враг - губернатор Алексей Дмитриевич Игнатьев.
У меня дух захватило перед открывшейся передо мною бездной...
И снова в который уже раз я заподозрил тетушку в... не хочется произносить этого слова, но придется. На сей раз я заподозрил ее в клевете на известного и уважаемого человека. Губернатор - это вам не какой-нибудь Федька Крюк. И даже не Орловский. Эк, думаю, загнула старушка... И чтобы убедиться в этом - отправился в библиотеки и городской архив. И снова был посрамлен своей замечательной родственницей. Вот характеристика, данная Алексею Дмитриевичу Игнатьеву, тогдашнему губернатору Саратовской области одним из самых авторитетных сегодня историков: