Продолжение следует
Шрифт:
А потому устаю и стихов не пишу, да простят мне поэзии боги,
Легкие мои ноги да простят троллейбусов дрожь.
Рожь который год не родится на бедной нашей земле,
И давно, преломленный без чуда, скуден хлеб на нашем столе.
Обескураженные неудачей социального эксперимента,
Заглядывают народы сквозь внушительный наш забор,
И взор их мало что кроме забора находит.
Летнее солнце заходит, и дерево тихо шумит,
Милый венок из слов на горячем лбу моем вянет.
Тянет пустыней,
Глупое тонкое дерево
Всеми сердцами - листьями
К дальнему – пыльному солнцу
Тянется и шумит.
Неприкаянный и расхристанный, точно брошенное дитя,
Класс – гегемон в этот час из пивных тянет.
Ахти, моя голова зеленая,
Тонкая шея ствола.
***
Мои дети будут художники
Для невиданной красоты.
Проницает солнечный дождик
Городского дыма пласты.
Преломляются и раздваиваются
Лучи в стоячей пыли.
Путями лучей взвиваются
И мчатся вокруг земли
Заблудившиеся трамваи
И пьяные корабли.
Меня же любовно держат -
Стократ свободней любой -
Любовь и стихи и дети,
И, значит, трижды любовь.
Меня под куполом синим,
Где капли дождя свежи,
Любовно держит Россия
И растреклятая жизнь.
Сказано, как отрезано -
Вот твой предел отныне,
И прочие жребии презрены
В рассеянье и гордыне.
А мне эти путы нести без ропота -
Счастлив мой легкий бог.
По мне, пропади оно звонким пропадом -
Распутье других дорог.
***
Ты ли мне тихая родина –
Свет очарованных глаз.
Праздные весла уронены
На очарованный плес.
Я непечальная женщина
У всеначальной реки.
До слияния с отражением
Заглядевшиеся рыбаки.
Та ли мне тайная вера
В невероятный слух.
До растворения в ветре
Заслушавшийся пастух.
Я никуда не денусь
От твоего перста.
Домолчавшиеся до видений,
Дочитавшиеся до Христа.
***
Воркует на ветке голубь лесной,
Тихой иду женой.
Муж мой нежен, суров и хмур -
Северный свет ему брат.
Я кроткого лета краткий обряд
За долгую жизнь приму.
Я бледного неба люблю нищету
И жизни мужа тщету.
Я много дней дарю этой
Как болезням своих детей.
Я ничего не берусь утверждать,
Может быть, божья вся благодать
В этом молчанье вдвоем.
Неба светлого водоем,
Как заблужденье, глубок,
И всё воркует лесной голубок
Голосом нежности,
И мне моих замерзших не жаль стихов.
Когда будет веселое возрожденье,
Когда поплывет собирать заблужденья
Пантагрюэлев корабль -
Ах, как тогда посыплется град
Моих оттаявших слов на палубу!
Мы идем в гости к лесному голубю,
Званные им, и молчим.
***
Не встать со сна, не взять с утра
Предмет простого ремесла,
Оставленный вчера -
Какой-нибудь кувшин, до дна
Гудящий песнею твоей,
Пропетою вчера,
Не уготованный для зла,
Лишь разве гневная жена
Твоей бездумной головою
Сокрушит его.
Встаешь, жуешь, бежишь, трепещешь наказанья,
За полным увиваешься автобусом,
Чтоб вредоносного ничтожнейшую часть
Средь общей суматохи изготовить -
Мой бедный друг -
И мне же сетуешь, обманутый
Несвежими догматами
Что де забава, а не дело
Звуки, рифмы и слова.
***
А дом твой пусть побудет пуст.
Сошлись беды со всей России
И не велят мне быть красивой -
Светлеть лицом, блестеть кольцом.
***
Дрогнули окон лица, хлопнули рам ладони -
Это меня окликнули около темного дома.
Ветер немой и сильный от беспощадной вечности -
Что у меня спросили, что я должна ответить?
Вечер немой и тайный, я отвечаю тихо,
Что сыновей оставлю и передам свой ход.
Но никаких ответов, кроме прямого «да»
Не принимает ветер и не относит вдаль.
***
О, мой снег средь зимы, для кого твоя тихая мысль,
Для кого, облака, ваша тихая весть о прощенье,
Что и впрямь я жива, что рука моя пишет слова,
Что у них от узора отдельный таинственный смысл сообщенья.
О мой заоблачный свет, для кого твоя тайная весть
О том, как в гортани рождается звук, о косых начертаниях букв.
Вы, о слова, острова, где растет обетованное мы,