Продюсер
Шрифт:
Гарик почесал нос.
— Один миллион долларов — где-то через три-пять дней…
Гарик знал, что Бессараб согласится, — просто потому, что это были не его деньги, а шлицевские. Ваня выигрывал в любом случае.
Нулевой вариант
Еще через день Виктория признала, что, рассматривая расписки и взвешивая в руке конверты с деньгами, переоценивала свои возможности.
— Вы, наверное, не понимаете, с кем разговариваете?
— Почему же? Мы прекрасно вас знаем, Виктория Станиславовна. Ваш муж был уважаемым нашим клиентом.
— Вот-вот! Уважаемым. Не я это сказала! Почему же вы не хотите выдать мне деньги со счета? Я и
— Виктория Станиславовна, я вам еще раз объясняю, что деньги со счета мужа вы получить можете…
— Так давайте же!
— Получить вы можете, но только после предусмотренной законом процедуры.
— О господи! Какой еще процедуры-дуры? Это я не вам.
— Необходимо, чтобы нотариус выдал вам свидетельство о вступлении в наследство. Тогда вы сможете распоряжаться денежными средствами вашего покойного мужа в полном объеме. Вот и все.
— И все? Вы говорите «все»? У нотариуса запись на три месяца вперед. Плюс шесть месяцев ждать этого наследства. Это когда же я смогу увидеть эти деньги? Через год? Да вы что? Мне сейчас нужно! Сегодня! Точнее — уже вчера! Так я не согласна.
— Простите, Виктория Станиславовна, ничем помочь не можем. К вам и вашему мужу мы относимся с полным уважением. Но закон есть закон.
— Да пошли вы…
Медянская шваркнула трубку о телефонный аппарат, закусила губу и всхлипнула. Знал бы Иосиф, как над ней будут издеваться, никогда бы не умер! Вот что он натворил?! Ах, Ося, ты же сделал все, чтобы оградить жену от забот и бытовухи, а теперь эта бытовуха пожирает ее живьем…
Она снова всхлипнула. Да, после мужа осталось гигантское наследство, но оказалось, что взять его нет никакой возможности. Банки не выдавали вкладов, депозитов и кредитов. Митя Фадеев не нес выручку. Компаньоны попрятались по углам. От ее «карманных» денег осталось тысяч двенадцать с чем-то — после выхода в магазин, оплаты домработницы и шофера. Вы скажете, что же это за магазин? Простой такой бутик. Пара туфелек — не ходить же в весенней обуви летом! — полторы тысячи. Миленький белый плащик — на улице пасмурно было, а зонтик остался дома — пять пятьсот. Сумочка крокодиловая черная — как назло, в доме не было ни одной подобающей моменту, траур все же! — что-то около восемнадцати. И еще телефон новый — Иосиф на прошлой неделе расколотил старый, швырнув в Ваньку Бессараба, который снова «проспал» какую-то «стрелку» с какими-то «гольяновскими» — плюс, точнее — минус шесть с чем-то. А еще продукты, бутылка коньяку от какого-то французского Людовика, вот и набежало… Хотя, скорее, убежало.
Правда, оставался еще нетронутым конверт от Фроста, но долго ли пустить на ветер тридцать тысяч долларов? Тьфу! Если ты умеешь заниматься шопингом — тридцатка улетит за один удавшийся вечер.
Надо сказать, что Виктория любила шопинговать, говоря об этом новомодном искусстве на американский манер: «шапиннг». Она делала это с особым шиком. Никогда меньше десятки в магазине не оставляла. Только не надо считать ее траты на рубли, а тем более на десятки и сотни. Исключительно на тысячи евро, в скромные экономные дни — на доллары. Счет начинался от тысячи. Меньше называлось уже не «шапиннг», а «пошла спичек купила». Иосиф относился к этому увлечению не то чтобы с пониманием, но с уважением. Еще бы! Не каждая женщина способна потратить меньше чем за неделю десять миллионов долларов. Не верите? Спросите Викторию! Однажды в Америке она прогулялась по Манхэттену, причем не выходила за пределы Пятой и Мэдисон. Там она и купила несколько украшений с камушками, кое-что из одежды и очень симпатичный, скромный… пентхауз. То есть квартиру в верхнем этаже небоскреба прямо в начале Централ-парка. Забавным, по крайней мере, на взгляд Иосифа, проверявшего в конце месяца счета
Виктория вспомнила этот случай и открыла свой сейф. Достала те самые ювелирные украшения и примерила их. Они всегда радовали ее, и было бы досадно расставаться с ними именно сейчас, когда жизнь и так неслась в тартарары. Да и цену настоящую никто за них не даст. И как вообще можно представить Викторию Медянскую в роли барыги?
«Фу-у-у!»
Виктория поморщилась и спрятала драгоценности обратно в сейф. Села за стол мужа и взяла лист бумаги. Попыталась нарисовать таблицу и заполнить ее, распределив все ей известные активы Иосифа по соответствующим клеткам. Когда-то Иосиф учил ее этому, и она время от времени вела записи, пытаясь быть ему полезной и, главное, быть в курсе его дел. Выручка от концертов и частных выступлений, авторские гонорары, оплата телепроектов, закупленных каналами, конкурсы, музыкальная лотерея и еще с десяток клеточек удалось заполнить без труда. Рядом она писала фамилии. Чаще всего попадались: Фрост, Фадеев, Ротман, даже два коротких упоминания о Бессарабе. Слово «долг» действительно было гораздо меньше по буквам, чем количество цифр в числах 250 000 и 180 000. Ванька занимал часто, но никогда не отдавал. Для «вора в законе» возвращать деньги было делом непривычным и неприличным. Потому что — «не по понятиям». Правда, для того чтобы занимать, он делал исключение из «понятий».
Виктория ясно видела, что потенциально наследует колоссальные деньги, но дотянуться ни до чего не могла. Звонок Фросту, пусть и давшему ей денег на поминках, вызвал у Виктории чувство тошноты. Самое понятное, что сказал телемагнат, выглядело не то как напоминание, не то как угроза:
— Виктория, я бы не стал на вашем месте сейчас подымать все договоры и расписки. Лучше про них забыть. Нулевой вариант устроит всех участников сделки.
— Как «нулевой»? — поразилось такому бесстыдству Медянская. — С какой стати нулевой? Я же вижу эти цифры!
Фрост хмыкнул.
— Не все обязательства отражены в бумагах, Виктория. Поверьте, Иосиф ушел, оставшись мне должен — и порядком должен…
Медянская яростно фыркнула. Главное, в чем она была уверена, так это в том, что Иосиф никому, никогда и ничего не был должен. Шлиц ненавидел должников и долги, с которыми было сопряжено все его детство. Родители, бесконечно занимавшие по соседям денег «до получки», сделали ему пожизненную прививку от ссуд, кредитов и долгов. Шлицу проще было подарить человеку деньги, чем составлять огромные и длинные перестраховочные контракты и расписки.
— Бред… — отвергла она утверждение Фроста. — Вы со мной нечестны.
— Виктория, — не отвечая на упрек, покровительственно, сверху вниз напомнил Корней, — я же вам уже говорил, вы можете на меня рассчитывать в любое время. Вам нужна помощь? Какая?
Медянская даже опешила.
— Мне? Как вам сказать, Корней… Львович… если бы в мире были таблетки от жадности, наглости, бессовестности, то я бы умоляла вас съесть упаковку! Прощайте! Увидимся в суде! — она бросила трубку и закусила губу от отчаяния.
Виктория сама не понимала, почему помянула суд. При чем здесь вообще суд?! Неужели у нее хватит сил и упорства пойти в суд? Теперь она уже не была уверена ни в чем. Как вообще можно судиться с человеком, не привыкшим проигрывать? Фрост принципиально старался выходить победителем из любого спора. И где взять денег на хорошего адвоката? Виктории вдруг пришла в голову забавная идея, и она улыбнулась.
«А что если на полученные от Фроста деньги нанять адвоката? Вот будет номер! Деньги Корнея против него же и поработают!»