Проект 3
Шрифт:
А боязливым пора бы уже и проснуться. А то же это вообще не дело. Зашла малявка в пасть к дракону и ни слуху, ни духу. Бояться, конечно, не возбраняется но не до такой же степени! И только малявка, с виду, уже как дома себя ведёт. Сидит на ступеньке, ножками болтает. Как на собственной завалинке, если со спины смотреть. Вот засадишь ты себе занозу в задницу, будешь знать! Ступеньки то не ошкурены да и не должны. Ступеньки не для того, что бы на них сидеть. Это тебе не подъезд многоквартирного дома в морозяку.
Вижу, что малявке тоже надоело ждать пугливых. Спрыгнула с лесенки и пошла их звать. Вышла вся такая гордая и независимая, окинула орлином взором окрестности, нашла взглядом строгим тварей дрожащих, подемонстрировала себя с пол минуты, что бы получше дошло
Короче, уболтала она их. Двери в спальни ей открыли осторожненько. А как же? Вот так откроешь дверь а оттуда как выпрыгнет! Но им повезло, ничего не выпрыгнуло. Да и не увидели они там ничего особо. Темно же там. В дырочки для вентиляции света не много проникает. Мне то хватает а им — нет. Так что, потёрлись они у входа, заглянули и решили, что делать им там нечего ну и со второй дверью так-же. Лучше на лестницу залезть. Там светло.
На лестницу засоня поднималась как на плаху. Мало того, что осторожно но и само понятие лестницы в её мышечных рефлексах не значилось. Мне про лестницу нужно знать, на сколько высоко поднимать ногу и на сколько далеко её отставлять. На этом всё. Пару шагов сделать а дольше под ноги смотреть не интересно. Засоня же наоборот, каждую ступеньку рассматривала, прежде чем на неё наступить, что делало её передвижение ещё медленнее. Я уж хотел на лестнице остаться да подождать, когда она об меня запнётся но представил себе последствия и отказался. Не надо мне тут никаких визгов. Обойдусь, как-нибудь.
На второй этаж засоня заглядывала как из танковой амбразуры. Внимательно, недоверчиво но, вроде, ничего подозрительного не увидела. Потопала назад. Рассказала. Малявке сразу приспичило наверх. Предсказуемо. А лестницу я хорошую сделал. Широкую. Все поместились в один ряд. Только, какие же они все дохлые! В малявке веса то всего ничего а эти две выглядят так, как будто танк в гору закатили.
Мою карту они опошлили. Просто не признали в ней карту. Эти две — слепые курицы. Ну дёрганая то понятно, почему ничего не поняла. У неё башка периодически мотается так, что аж тело разворачивает. А засоня то чего? Опять что-ли спать начинает? И малявка в моих значках ничего не признала. Даже обидно. Я, вроде, резиденцию вырезал очень похоже. Или ей слаборазличимую резьбу по дереву снизу не видно? Ну и ладно, потом разберутся.
На лавке за столом посидели, во все окна выглянули, дверь нашли в комнату с книжкой но внутрь их дверь не пустила ну и наконец, столпились у вертикальной лестницы наверх, в башенку. Залезть по лестнице никто не пытался хотя, на нижнюю ступеньку вставали. Особой охоты посмотреть, что там выше у больших не заметил. У малявки заметил. Стояла под проёмом и смотрела вверх. Тоскливо так. Как будто, неделю в колодце просидела и срез колодца наверху это её единственная мечта в жизни. Даже захотелось взять и поднять её туда. Сильно захотелось. Всякие визги и инфаркты мне действительно не нужны но и смотреть на неё, такую мечтательную, тоже сил нет. Ладно, пусть сама решает. Дотронусь до её головы и, если она от этого кучу кирпичей не отложит, там видно будет. Тихо будет себя вести — подниму. Чего мечте
И она не пропала. Я так понял, что она больших уговаривала её наверх поднять но сама понимала, что без толку все эти разговоры. Большие, может, и смогли бы туда сами залезть но мелкую точно поднять не смогли бы. Да и не было у них такого желания. А как я руку ей на голову положил так и оборвала она свои просьбы на полуслове. Просто стояла и молчала. Большие то удивились слегка поначалу, чего это мелочь так внезапно заткнулась но, посмотрев, ничего подозрительного не обнаружили. Мелкая даже позу не изменила. Как стояла вверх глядючи, так и стоит. Только не просит больше ничего.
Ну ладно, хоть и не высказанные но обещания нужно выполнять. Поднял ей руки, подхватил под мышки, к груди прижал, под задницу перехватил и фшшихх наверх. Ну, это им так показалось, что «фшшихх». А я то поднимался вполне себе, даже излишне, осторожно. Груз то хрупкий.
Вот и стоим мы теперь на обзорной площадке и окрестности обозреваем. Я в одну сторону смотрю, малявка, через моё плечо в другую. Как нормальный ребёнок. Только сердечко у неё колотится как пулемёт дегтярёва да ухом своим длиннющим да оттопыренным мне нос щекочет. Детей такое положение успокаивает, когда их к груди прижимают. Я имею в виду, нормальных, не избалованных детей. Малявка явно была не избалована. Сердечко успокаивается помаленьку, я это чувствую. Даже активность проявлять стала, головой крутить, ухом своим длиннющим мне по морде елозить. Непривычно. Ну и я тогда похожу по площадке, что бы она во все стороны смогла посмотреть. Когда ещё доведётся? Сюда тебя только Мальвинка доставить сможет. Захочет ли? Да и будет ли у неё на это время? События то вон как раскручиваются. Где её носит, кстати, эту козу с оттопыренными ушами? Я кого тут сижу жду? Вон, даже ребятёнка на груди пригрел ненароком.
«Ставка»
— Вернулись наконец! Вы что так долго? Вы что, не понимаете? Мы же волнуемся! — именно так встретила распределяющая вернувшихся «разведчиц» донёсших на себе Улыбку до самой «ставки». Улыбка такому положению совершенно не сопротивлялась и была тиха и задумчива, что на неё совершенно не походило. Указующий тоже не был встревоженным а занимался своими делами, как обычно. В частности сейчас он растирал левое запястье, видимо, было с чего. На пришедших он взглянул мельком, отметил присутствие всех ушедших, взмыленный и несколько ошарашенный вид неспящей и левой, что, впрочем, было понятно, отсутствующий вид Улыбки, что для неё было совершенно непривычно. Прямо на сейчас он понял, что никакого содержательного разговора не получится, так что и нечего его было начинать. И потому, даже не стал открывать рот а полностью отдал инициативу распределяющей, даже пропустил мимо ушей то, что его записали в стан волнующихся. Пусть развлекается а ему лучше вернуться к прерванным делам и заодно подумать, что могло так нестандартно повлиять на Улыбку.
После заданного вопроса повисла пауза. Никто не торопился на этот вопрос отвечать. «Большие» решили, что говорить должна Улыбка, как инициатор похода и основное действующее лицо. Заодно и зрение у неё получше. А Улыбка, как раз таки, была совершенно не коммуникабельна, полностью погрузившись в свои мысли. Так что, на вопрос отвечать было некому, что и до распределяющей, наконец, дошло.
— Что с ней? — спросила она кивая на Улыбку. Вот как ответить на такой вопрос? Если бы они знали! Но отвечать что-то надо и отвечать именно неспящей. Левая была в той же ситуации но ей было легче. У неё была неспящая которой она на сегодня отдала лидерство. И возвращать его желанием не горела.
— Она … летала, — неуверенно сказала неспящая. Этот ответ вызвал замешательство у распределяющей и интерес у указующего.
— Летала? … как это? — отмёрзла распределяющая.
— Ну как … там наверху есть лестница наверх. Улыбка нас упрашивала, что бы мы её туда подняли. Но мы просто не могли! … да и страшно.
— И что?
— Что? Потом она перестала просить. Прямо на полуслове. Даже интересно стало, с чего? Но ничего не было. Потом она подняла руки, потом опустила и взлетела. Вот так, фшихх, и нет её.