Проект 3
Шрифт:
Вины за то, что так вышло, я за собой не чувствую и за ними тоже нет никакой вины. По этому, нападение и оборону отбрасываем. Ошеломить? Прибежать к распределяющей с криками: «мы балбесы! Мы дуралеи! Мы всё делаем неправильно! Основной закон не работает! Я знаю как правильно!» и всё в таком духе? По началу, шок действительно возникнет но после него придёт отрицание. Что за дичь мне тут втирают? На протяжении многих поколений так было а сейчас вдруг по другому стало? Отрицание наступит обязательно. И придёт оно вместе со злостью на всяких полоумных. Не факт, что кто то будет меня в состоянии слушать и, тем более, слышать. Просто подумают, что с ума сошла да и всё. Зачем им разбираться в бреде?
Напугать? Чем? Мы и так умираем кто почти а кто
Значит — безразличие. Вроде бы, это лучший из вариантов. Но что бы убедить людей в своём безразличии, нужно его реально испытывать. Как убедить в собственном безразличии себя? Да а как? В принципе, я себя уже практически убедила. Ведь, по большому счёту, я сейчас меняю муки голода на муки совести. Так ведь? Проблему с голодом я для себя уже решила. Могу помочь в этом вопросе и другим но, если им не очень надо то зачем мне навязываться? Пойду найду тех, которым надо. Ну а если никому не надо, так моё дело предложить. Так ведь? За что мне должно быть совестно? Я сделала всё, что могла, и винить мне себя не за что. Вот с таким настроением и надо идти. Пусть они поверят в то, что мне всё равно. Перед ними не будет стоять проблема вправления мозгов заблудшей и запутавшейся, перед ними будет стоять вопрос, принимать или не принимать помощь из рук преступившей закон. Это будет правильно. Сколько раз они сами его переступали, когда доходили до предела? И ещё, извиняться нельзя категорически, принимать наказания тоже. Это сразу же будет означать то, что я сама не верю в свои слова. После этого они точно никогда не поверят. Так, что ещё?
Моя речь должна быть сухой, информативной и правдивой. Что бы я не рассказывала … не так, я вообще не должна ничего рассказывать и спрашивать. Это подчеркнёт моё безразличие. Всё, о чём я хочу спросить, я могу узнать и сама. В принципе, и отсюда видно, как идут дела и сколько у нас потерь. Мы потеряли минимум шесть лежачих. Сколько полезных? Наверняка меньше. Распределяющая полезных бережет больше лежачих. Это бесчеловечно но рационально. Без полезных лежачим всё равно не жить. Многие за излишнюю рациональность недолюбливают распределяющую но это только эмоции. Раз они такие умные, попробовали бы сами распределять. Так нет, только критиковать умеют. В любом обществе такие есть и распределяющей я нисколько не завидую в этом плане. Ей и так не просто а тут ещё эти критики. На этом можно сыграть. Вообще не обращать ни на кого внимания кроме распределяющей. Главное — перетянуть её а остальные подтянутся. Ну а кто отколется, пусть делом свою правоту доказывают. Я свою правоту делом доказать смогу. Вот так как то. Ещё что нибудь? Да вроде всё. Значит — пора идти.
Первым, кто мне встретился, был гуляющий. Почему то ему приспичило сегодня гулять именно в эту сторону. Даже странно, что он до сих пор ни обо что не убился. У него новый ограничитель? Похоже. Эта сучковатая палка привязанная к его талии на кожаном ремне, была единственной полезной для него вещью. Она не давала ему далеко уйти, что, не всегда но частенько, давало возможность его догнать и покормить. Судя по тому, что у него есть силы на то, что бы гулять, сильного голода в отделении нет. На его наготу внимания
Потом попалась ищущая. Раньше то я полагала, что она довольна успешна в поиске небольших травяных плодов, которые помещаются по пять штук на ладошке и имеют довольно неприятный вкус, но, проходя шагах в четырёх, я заметила, что находит она хорошо, если каждый третий плод. Да и понятие «корнеплод» для неё пока вообще не существует. Так же, как и для остальных, впрочем. Эту ценную информацию я ещё не донесла до ушей распределяющей. Искать эти плоды было привычной работой для ищущей. Ну а что ей ещё можно поручить, если она вообще на ноги встать не может? Позвоночник то у неё ещё хуже чем у меня. Был. Здороваться я с ней не буду. Она не обидится. Она меня не заметила.
А вот и наше древо жизни. Может и не совсем древо, ствол то у него не деревянный а какой то травянистый, листья у него широкие и длинные, прямо из ствола растут вверх. А между стволом и листьями образуются небольшие лужицы, которые чем то нравятся уркхам. Уркхи это такие животные из простейших размером с палец. У них нет конечностей но они умеют передвигаться на своей липкой подошве. Очень медленно передвигаться. За целый световой день всего на пару шагов. Ночью, вроде бы, быстрее но это не проверенные сведения. Ночью их никто не видит. А ещё, на этом древе, шагах в семи над землёй висит огромная связка плодов. Вот эта связка и является основным предметом для обсуждения. Всё придумывают, как они устроены и каковы они на вкус. Спорят даже. Чем сильнее голод, тем вкуснее становятся эти плоды. В обсуждениях. На самом то деле, их никто не пробовал. Мы так и не смогли их снять с дерева. А сами они никогда не падали не взирая ни на какие наши легенды.
Кстати, насчёт легенд. В одной из них говорится, что в тот день, когда эта связка всё-таки упадёт на землю, тогда начнётся совсем другая жизнь для всего отделения. Более сытая и комфортная. Может быть, этим стоит воспользоваться? Залезть и срубить всю эту вязанку? Ну, а если у самой не получится, учителя попросить. Ему труда не составит. В один удар снесёт не только плоды но и дерево целиком.
Пожалуй … нет. Этим можно будет позже заняться. Если я полезу прямо сейчас, то это укажет на мою заинтересованность в результатах разговора и выбьется из принятой стратегии. Не буду я воздействовать на распределяющую такими методами. Мне всё равно, что она подумает и какое решение примет. Только так и никак иначе.
Возле древа жизни привычно дежурили однобокая и улыбка. Однобокая, опираясь на палку и рабочую ногу стояла около ствола и терпеливо ждала, когда очередной уркх спустится вниз по стволу в пределы досягаемости её рабочей руки. Это была охота. Только очень неторопливая, если учесть скорость передвижения уркхов. Но даже над столь медленно передвигающимися животными нужен был пригляд после ловли. Что бы не разбежались. Посуды, из которой они не смогли бы выбраться у нас не было. Пробовали воспользоваться инвентарём но из этой затеи тоже ничего не вышло. Их почему-то невозможно было положить в инвентарь. И потому, пользовались естественной каменной чашей лежавшей возле древа, за которой приглядывала улыбка. За уркхами приглядывала а не за камнем.
Здороваться с однобокой не надо. Она не любит, когда её отвлекают разными мелочами. Ещё больше она не любит, когда ей помогают. Тогда она теряет смысл своего здесь нахождения. А вот с улыбкой поздороваться нужно. Только не словами, которых она не услышит а ручкой помахать. Улыбке очень нравится, когда её замечают. Тогда она машет в ответ и на её лице появляется великолепная улыбка, за которую она и получила своё прозвище, что в сочетании с младенческим телом создаёт совершенно обворожительный и какой-то щемящий эффект.