Проект Деметра
Шрифт:
Страж падал на глазах Шаха и тот видел его смерть и видел убийцу. Он не скрывался – стряхнул с клинков кровь и криво усмехнулся, глядя прямо в глаза изначальному.
– Убейся, сука, – прошипел тот. Баг дрогнул, зрачки расширились, правая рука выхватила нож и…
Шах зажмурился и крикнул:
– Замерли!
Силы покидали его, и этот крик дался с трудом. Но все, же мужчина смог перехватить Малика и шепнув – "разомри": толкнуть к брусу. И рухнул бы, не подхвати его страж.
Малик взвалил светлого на спину и двинулся по узкому,
На перекрытие рухнули вдвоем – не сдержал страж изначального. Шах в себя пришел, головой мотнул и вместе с мужчиной начал пихать бревно из паза. Треск, грохот от полетевшего вниз бревна и тут же засвистели стрелы, послышался крик врагов – очнулись.
Малик прикрыл мужчину собой от стрелы и потащил по мосту к остальным.
Лань не ушла – помогла Радишу оттащить раненного подальше и вернулась, чтобы выполнить свой долг.
– Дура-баба, – прошептал Шах, заметив ее. И словно второе дыхание открылось – рванул, подталкивая Малика к лесу, перехватил девушку на ходу и не заметил как ей в спину вонзились стрелы. Он лишь почувствовал тяжесть и перехватил Лань, потащил к зарослям, уверенный, что она ранена.
Вломился следом за Маликом в кусты. Тот перехватил девушку и уже вдвоем они потащили ее вглубь леса.
На прогалине остановились отдышаться, уложили Лань на мох. Шах еще верил в лучшее, а Малик видел худшее и сел на колени, мысленно провожая верного стража в чертоги предков. Он не мешал светлому – не его право, как нет права у светлого вернуть мертвую, преградить ей путь к предкам.
Шах рычал, пытаясь растормошить убитую, выдернул стрелы и хотел сделать искусственное дыхание, но лишь склонился, встретился с пустым взглядом мертвых глаз и сник. Свесил голову, оттирая лицо, уставился перед собой.
Один переход, какой-то паршивый мост, а скольких положили на этой переправе?
Во имя какого лешего?
И он дурак. Зачем положил тех, кто и шевельнутся, не мог? Может прав Радиш – это и есть месть мертвых, неправо убитых?
– Двоих забрали… Двоих…
– Харн – страж. По чести погиб, как должно. Смыл проступок и тебя не осквернил бесчестием, – почти гордо заявил Малик.
– А девченку-то-дурочку, за что? – искоса уставился на него Шах, искренне не понимая, какого черта он тут патетику разводит. Отошел на пару шагов, выискивая землю помягче, влажную, и начал руками копать могилу погибшей.
– Погоди, светлый, – остановил его Малик. – Сперва раны твои перетянуть надобно, отдохнуть тебе, потом уж Лань предкам передадим. Она поймет, она б сама так сделала.
Шах не стал перечить – по состоянию чувствовал – сдает, видно кровопотеря большая.
Сел, достал аптечку и пока страж ему рану на ноге перетягивал вколол разом гемостатик и обезболевающее, прямо в бедро через брюки.
– Ничего, светлый, все ладно, по чести и праву. Ты жив, Порверш с Сабибором живы, остальное как должно.
– Что ж в нас такого,
– Вы – опора, – стянул своей рубахой раны ему на спине.
Шах поморщился и усмехнулся, качнувшись:
– Проще нас положить, меньше жертв.
– Вас и положили – весь мир жертвой стал. Ни любви в нем, ни радости – беды да изгольство. Нахлебались ужо.
Валерий хмыкнул и поморщился от боли и слабости – лечь бы: пять минут поспать: всего пять. Но волосами тряхнул, гоня дурман – не время. Что отдыхать, что киснуть, что разборки устраивать после будут. После…
Покосился на стража, что могилу Лани копал, и зубами скрипнул – даже помочь не может.
– Нам еще остальных найти надобно, светлый. Ты держись. Ничто, обойдется, доберемся до своих, там полегчает. Только поспешать бы.
Шах хмуро смотрел на мужчину и ничего не чувствовал, кроме отупения. Сожаление, глухое как далекий раскат грома, появилось лишь, когда страж уложил в могилу Лань. Красивая девчонка, у которой вся жизнь была впереди, и даже любовь наметилась, – подумал отстраненно и поморщился, когда влажная, черная земля полетела на молодое тело.
Малик насыпал холмик и воткнул меч в изголовье, отвесил поклон гордый, почтительный.
– Нестыдно будет тебе, Лань, пред очами пращуров стоять.
"А Харна даже схоронить не смогли", – подумал Шах и отвернулся.
Малик подхватил его, помогая подняться, и они двинулись в чащу.
Глава 19
Эрлан заметил, как на чело Эйорики набежала тень:
"Что тебя встревожило?"
Девушка смотрела на мужчину не отрываясь, прилипла к нему, как срослась, и представить не могла, что нужно отодвинуться. Но понимала, что счастливые каникулы заканчиваются и наступает проза жизни, и в ней им вместе не бывать.
"Я думаю о ребятах. Их нужно найти"
Эрлан зажмурился, потерся щекой о ее щеку, вдыхая аромат волос:
"Я знаю", – протянул, скрывая истинное желание – остаться с ней, здесь, навсегда.
Но есть долг и в этом Эя права.
"Будь проклята эта война…" – она спутала все карты, исковеркала судьбы, уничтожила покой в сердцах и любовь в душах. И если б это было позади – но впереди еще немало схваток и нет гарантии, что изначальные останутся, что светлые победят и в принципе будут живы.
" Возможно, случиться худшее и от нас останутся лишь легенды. Пусть они будут добрыми и светлыми", – посмотрела ему в глаза Эрика. Эрлан глядел на нее и прятал мысли – ей достаточно тревог.
"Все будет хорошо, поверь".
В залу ввалился Лириэрн, затоптался, старательно изучая фрески над головой и всем видом, выказывая, что не видит, чем занят хозяин и его молодая жена.
Эрлан сел и Эра испуганно прильнула к нему, боясь выпустить, остаться без него и на миг. Мужчина ласково улыбнулся ей, погладил по руке, что обвила ему грудь: