Проект Деметра
Шрифт:
"Ты так прекрасна".
– Не увиливай. Нам пора?
"Прошли сутки", – посерьезнел и отошел.
Ничего себе, – удивилась Эра своему сну, но лишь плечами пожала: видно организму нужно было восстановиться. Покушала и потянулась за одеждой, заботливо сложенной у постели – ракушки. Натянула брюки и задумчиво огладила их на ноге, даже не понимая того. Ей показалось происходящее слишком замечательным, неправдоподобно. Кажется, она влюблена, кажется наконец стала женщиной. И кажется, еще и любима. Разве
– Тебе не кажется, что мы спим?
Эрлан внимательно посмотрел на нее:
"Нет".
Эра не спускала с него взгляда и чувствовала как за образом любимого и той ночью, что они провели вместе, блекнет цель похода и весь этот мир.
На какой-то миг ей всерьез показалось прошлое сном, местами очень неудачным. Мать, родня, служба, потери и приобретения, все чаянья и обиды, радости и цели словно подернуло густой завесой. И были ли они, была ли она там?
А есть ли здесь?
А настоящий ли Эрлан? И этот странный скит со сводом как в древних храмах, знакомых ей?
Впрочем, вздор.
Натянула куртку, чуть мешкая с замком из-за перевязанных рук.
– А где твой страж? – перевела разговор.
"Лири проверяет дорогу".
– Пойдем через скалы?
"У нас нет выбора, Эя. Старой дорогой вниз в ущелье, затем вверх. Нам нельзя выходить за скай. Эберхайм наверняка обложил всю округу – его наемники обыскивают каждый куст."
– Так жаждет тебя видеть?
"Меня?", – Эрлан с настороженной печалью глянул на нее: "Тебя еще больше. Ты женщина".
– Особый приз?
"Эя, ты прекрасно поняла, о чем я", – развернулся к ней и больше не скрывал тревоги.
– Нет, объясни.
"У нас род отсчитывается по женщине. Ты – женщина".
– Ну, да? – усмехнулась: какой мир не возьми – все одно и тоже. – Этот Эберхайм – кто он?
"Светлый из красных. Бывший".
Эрика бровь выгнула – ничего себе загадка.
– Это как? А ты из каких?
"Изначальный, светлый из темных. Как и ты."
– Объясни, – мотнула головой – чудесато больно.
"Изначальных немного. Это те, кто от начала времен не путал кровь со стражами, жрецами и любыми другими, когда из поколения в поколение союзы заключались только светлые меж светлых, от начала времен. Чистые ветки. Мы. Ты и я. Наши земли находятся там, за Тоудером, на темной стороне. Поэтому мы темные изначальные. Земли светлых красных – здесь".
– Это как?
Эрлан улыбнулся и указал перед собой: "темная сторона". Указал себе за спину: "красная сторона". Правой рукой указал вправо: "утренняя сторона". Левой влево – "вечерняя".
Эра поняла, что здесь стороны света трактуются как в ее мире много тысячелетий назад – север – темная сторона, потому что зима приходит рано и приносит темноту, день становится коротким,
Одно чуть удивило – здесь два светила, и выходит, ходят друг за другом?
Взгляд девушки скользнул в сторону свода приютившей их "хоромины" – люди в полный рост, живопись достойная всяких восхищений, так точно и ярко переданы образы. Как образа.
Эра нахмурилась – ей вспомнились и другие нюансы, слишком знакомые.
– У вас, как было когда-то у нас, – протянула. – Я в юности увлекалась историей. И нахожу что у нас много общего. Так же стороны света обозначали, так же святых изображали. Одежда сходна, оружие. Те же религиозные войны. Были языческие Боги, вполне человеческие, обычным путем рожденные, за что-то свое отвечающие. Со своим характером, привычками, пристрастьями. Боги, но и люди одновременно. Потом пришло христианство и объявило, что Бог один, и не человек и рожден не человеком. И пошли войны, гонения, насильное крещенье.
Странное совпадение, – подумалось. Но что к чему – прийти к определенному выводу не могла.
"Что тебя беспокоит?" – обнял ее мужчина, заглядывая в глаза.
– Странное чувство, Эрлан. Я словно сплю и вижу все это во сне. Вижу то, что уже знаю, но одновременно – не знаю, не могу знать. Я привыкла анализировать, привыкла находить объяснение всему, но здесь или отупела или этих объяснений просто нет. Необычное ощущение. Ты словно нагая в толпе и на тебя пока не смотрят, но могут увидеть в любую секунду.
"Чувствуешь опасность?" – нахмурился.
"Не знаю… нет. Скорее – беспокойство от непонимания".
Эрлан огладил ей лицо пальцами, чуть успокаиваясь: "пустое, голубка. Ты слишком долго жила в другом мире и часть тебя все еще там, не может принять то, что здесь".
– Возможно.
Его губы манили, и все, что было за их чертой становилось неважным. Эра коснулась его губ и он тут же ответил. Эрлан вспыхнул, как и Эра – в миг.
Он понимал, что с ней – цикл. Так у любой светлой происходит в моменты, когда она готова к зачатию. Организм требует и распаляет кровь, воображение, зовет навстречу мужчине.
Он это знал – она себя не понимала. Ее желание принадлежать ему выходило за рамки любых рациональных объяснений. Ее просто "сносило" от его поцелуя, от его вида, от объятий. Сносило наглухо, до слепоты и беспамятства. Как обухом по голове и только гул крови в висках и жажда принадлежать ему до крика.
Он словно лишил ее не девственности, а разума.
Самер сидел перед костром и пытался ощутить запах варева в котелке над огнем.
Прохор с грозным видом разгуливал туда-сюда за его спиной и нудел как комар над ухом: