Проект «Ковчег». Зима 41-го
Шрифт:
– Права была Ленка…, – что он говорил дальше, Александр уже не слышал, да и перестал он уже так остро реагировать на подобные высказывания, пусть думают, что хотят, у него своих забот полно. Ему вон еще, невзлюбившему его Карцеву сегодня отвечать. А вот он как раз его и вызывает:
– Ну что, Стаин, ты нам можешь рассказать о Конституции Союза Советских Социалистических Республик? – Карцев посмотрел на Сашку своими блеклыми глазками.
Сашка, откинув крышку парты, поднялся и, собравшись с мыслями, стал выдавать заученный с вечера текст, спасибо развитой учебой на базе памяти:
– С ликвидацией НЭПа и с развитием коллективизации и индустриализации в стране полностью была изжита эксплуатация человека человеком. Был разгромлен последний капиталистический класс – кулачество. В связи с чем, изменился классовый состав населения: значительно вырос рабочий класс, новым, существенно иным классом стало колхозное крестьянство. Назрела острая необходимость закрепить произошедшие в стране преобразования
– Садись, Александр, отлично. А теперь кто мне скажет, какие еще права и обязанности предоставила нам наша самая передовая в мире Конституция? – Сашка поморщился, Карцев в принципе давал сложный материал интересно и понятно, но порой его уносило в такой пафос, что слушать было невозможно. Хотя, одноклассники воспринимали это, как должное, иногда сами вещая с такими же интонациями. А, вообще, вся эта классовая борьба, марксистская теория, постоянное цитирование Ленина и Сталина жутко раздражили, а самое главное, что все учебники были написаны со ссылками на эту теорию. Даже в предисловии к учебнику математики, ссылались на великие достижения Социалистической Революции. Хотя, может быть это только в школе так? В общении со Сталиным, Волковым или тем же самым Исой, несмотря на то, что Харуев был комсоргом, такого фанатизма он не замечал.
Подумав о Харуеве, Сашка вспомнил о ребятах-разведчиках. Как они там? Чем занимаются? Как дела на базе? Интересно, все ли необходимое для организации вертолетных курсов уже перебросили в Кубинку? Да и с самими курсами тишина. За эту неделю парня никто не трогал, даже Батин его не тревожил, общаясь только в рамках уроков физической и военной подготовки. Кстати, к Владимиру Ивановичу надо самому подойти, поинтересоваться, как быть с отрядом самообороны. Конечно, хорошо было бы туда вступить, наверняка, отношения с одноклассниками сразу бы улучшились, но ведь есть и другие обязательства, вот и надо узнать, есть ли они еще, а то стало складываться впечатление, что про Сашку просто все забыли.
После последнего урока парень отправился в спортзал. В самом зале физрука не было, нашел его Александр в, так называемой, оружейке, где хранились «мосинки» со спиленными бойками, макеты гранат, противогазы и прочая мелочевка. Сашка постучался и, приоткрыв двери, спросил:
– Можно, Владимир Иванович?
Батин занимался сборкой-разборкой винтовок.
– А, Александр, заходи, – прогудел физрук в усы, – давай помогай, – и сунул Сашке одну из винтовок. Парень вопросительно посмотрел на физрука. Тот, поняв его взгляд, уточнил: – Полная разборка. Сегодня из нашего наркомата прислали боевые, ну и патроны к ним, – Батин кивнул в угол, где стоял обычный деревянный ящик, забитый картонными пачками. Дело, в принципе, знакомое, конечно «мосинка» не его родной Корд, но оружие Сашка любил, и изучить трехлинейку не стало для него большой проблемой, тем более она была очень проста. Быстро разобравшись с винтовками, которые оказались старыми, с расстрелянными в хлам шестигранными стволами, ну а кто же даст в школу нормальное оружие, когда его на фронте не хватает. Физрук повернулся к парню:
– Ну, давай, излагай, не просто так же ты пришел, помочь мне, старику?
– Ага, старику, – буркнул Сашка, – Вы таких как я троих махом в бараний рог скрутите.
Батин хохотнул:
– Ну, таких как ты, пожалуй, троих не скручу. Двоих, это да, могу, – в самом начале недели на уроке физкультуры Владимир Иванович, заметив, как разминается Сашка, делая упражнения, показанные ему еще на базе
– Да, тут Коля Литвинов подходил. Зовет в отряд самообороны. Вот я и не знаю, что делать.
Владимир Иванович удивленно посмотрел на Сашку:
– Сашенька, – елейным голоском, не предвещавшим ничего хорошего, протянул он, – а ты у нас кто?
Саша растерялся.
– Нуу, ученик девятого класса.
– Да нет, Сашенька. Ученик – это твое задание. Ты у нас Сашенька младший лейтенант государственной безопасности. Присягу же ты давал?
– Да, давал, – Сашка действительно был приведен к Присяге в наркомате на Лубянке сразу после возвращения в Москву.
– Ну, так какого, ты мне тут голову морочишь?! – рявкнул Батин. – У тебя есть свое подразделение, где ты проходишь службу! Какой тебе к такой-то матери отряд самообороны?! Ведешь себя, как мальчишка!
Сашка насупился, и буркнул:
– А я и есть мальчишка, – нет, ну, правда, что орать-то?! Сами отправили в эту школу, ничего не объяснили, как дальше быть, что делать? То он ученик, то младший лейтенант госбезопасности. Ничего не понятно, а как решил спросить, сразу крик подняли. Вот зачем ему тогда эта школа, если с ровесниками ему общаться некогда, на уроках он учиться и после уроков тоже учиться. Общественная и комсомольская жизнь класса проходит мимо него, потому как он в этом ни в зуб ногой. Лучше бы он на базе остался. Там ему Харуев лучше всяких Карцевых и Ленок Волковых разъяснил бы весь этот марксизм-ленинизм! И за жизнь в Советском Союзе рассказал бы. А Никифоров и ребята помогли б. Да и Волкова с Милем всегда можно было расспросить о чем угодно. Хотя, Михаил Леонтьевич сейчас в Свердловске. Но все равно! А тут только гнобят! Стаин такой, Стаин сякой, то трусом обзовут, то несознательностью какой-то попрекают! А объяснить, в чем она должна заключаться эта сознательность, некому. Сашка развернулся и пошел на выход.
– Стаин, стой, я тебя не отпускал!
– А Вы мне не командир, товарищ бывший капитан! – Сашка не удержался и уколол Батина его же словами. Ну, а что, он разорался тут!
Батин долго смотрел на закрывшуюся за мальчишкой дверь. Да, странный парень. Очень странный. Володю Волкова он знал давно, еще с тридцать третьего года. После оккупации Японией Маньчжурии в 1931 году и провозглашения там марионеточного государства, ставшего сразу же враждебным по отношению к Советскому Союзу, участились провокации с сопредельной стороны. А когда Япония в 1933 году демонстративно покинула Лигу наций, ситуация обострилась до предела. Банды хунхузов и выходцев из белоэмигрантского движения, провоцируемые японской военщиной и тиранящие население приграничных сел, лезли через границу не переставая. Ни дня не обходилось без стычек, от простой перестрелки, до серьезных боестолкновений. Тогда-то к ним на заставу для усиления и прибыл отряд Волкова. Два Владимира быстро нашли общий язык, а впоследствии, пройдя вместе через множество боев и стычек, нередко прикрывая друг другу спину, и сдружились. Потом Волков, перебравшись в Москву, помог старому другу, комиссованному по ранению, устроиться учителем физической и военной подготовки в школу, где училась его дочь. Когда, теперь уже майор госбезопасности обратился к Батину с просьбой присмотреть за своим подчиненным, бывший капитан очень удивился. Откуда у такого зубра, как Волков в подчинении мальчишка, учащийся в школе. А после того как Володя сообщил, что парень имеет не самое низкое звание в их структуре, то вопросов стало еще больше. Но в НКВД не приветствовалось излишнее любопытство, тем более майор более чем прозрачно намекнул, что за подопечным присматривают с самого верха. Зная, где последнее время проходил службу друг, Батин догадался, кто это так интересуется парнем. А познакомившись с Александром поближе, понял почему.
Парень явно знал военное дело не понаслышке, а его взгляд говорил, что и повоевать мальчишке пришлось. У людей, поучаствовавших в боях, заглядывавших в лицо смерти, что-то меняется во взгляде. Не сведущему человеку это не заметно. Но Батин уже не раз видел такие же глаза у своих бойцов там, на границе. А еще практически с первых слов парня становилось понятно, что он никогда не жил в Советском Союзе и о жизни в стране имеет весьма смутные представления. Оговорка же в обращении, в первый же день их знакомства, намекала на то, что Саша явно выходец из эмигрантской среды, причем офицерской. Батин покачал головой и протянул себе под нос: