Проект Лапамир
Шрифт:
– Будем надеяться, – сказал старший группы, – что она вернулась нормально: с памятью. Теперь делимся на тройки и исследуем оба прохода в вентиляции. Я думаю, что они могут вести в разные части комплекса.
***
Еще одно подключенное тело слегка шевельнулось, но на этот раз это не вызвало медицинского аврала. Девушка ровно дышала и медленно открыла глаза. Она увидела то, что и ожидала, и, дотянувшись до кнопки, вызвала медсестру.
Агент формально принадлежала к службе ГРУ и, как только разрешили медики, отчитывалась в кабинете Федору Ивановичу. Туда собрались все имевшие соответствующий допуск. Сам Столетов явился одним из первых. Создатели проекта
«Да, многого мы еще не знаем, – подумал академик, – силы, с которыми мы тут работаем, гораздо сложнее, чем казались мне в начале проекта».
***
Восемь дней от агентов больше не поступало никакой информации. И вдруг произошел еще один самовозврат. На этот раз вернулся старший группы, именно у него получилось нажать ментальную кнопку. Возврат прошел в штатном режиме и уже через час врачи разрешили ему рассказать о том, что произошло в Слау.
– Мы вышли в подземный комплекс, там два десятка этажей, судя по номерам в лифте, но попасть в них сложно, а в отдельные кабинеты еще сложнее. Там всюду стоят антипризраковые генераторы, благо мы смогли понять это не потеряв никого. Я сейчас сяду и дай бог памяти, напишу все названия лабораторий, таблички которых мы видели на входных дверях. Это дает хоть какое-то представление о направлениях и масштабах исследований. – Агенту приподняли повыше подушку и дали письменные принадлежности. Быстро написав что-то на бумаге, он продолжил рассказ: – Львиную долю времени нам приходилось прятаться и уворачиваться от мельтешащих по коридорам сотрудников. Мы логично предположили, что жесткое столкновение с человеческим телом приведет к возврату, по аналогии с вентилятором. Оставшееся время мы должны были потратить на проникновение в лаборатории методом телепортации. Если антипризраковое поле действует не мгновенно, то у наших агентов есть шанс прорваться, ну а если им не повезет, то надо предупредить медиков и, наверное, добавить количество медперсонала. Проникновения планируются в момент открытия дверей, когда сотрудники МИ-6 входят или выходят. Подходящие моменты надо ловить и это занимает много времени. Просто ждем.
***
Едва закончился доклад агента-призрака, Столетов отправился в сторону главного зала, рядом с которым и располагались медицинские боксы, как внезапно зазвенела медицинская тревога. Академик с трудом удержался, чтобы не броситься вслед за реанимационной командой. Умом понимая, что он может им только помешать.
Минут через десять медики потянулись обратно в комнату отдыха.
– Что там у вас? – поинтересовался академик.
– Жива, но придется лечить, еле спасли. Не помнит ничего, только свое имя и что она сотрудник ГРУ. Все остальное отшибло. Плохо не только с головой, но и сердцем: острая недостаточность. Примерно месяц на больничной койке.
– Доложите об этом Федору Ивановичу, – приказал Столетов и пошел к себе в кабинет, а между тем руки его дрожали. Он чувствовал острую необходимость выпить чего-либо крепкого.
Шел девятый день и еще дважды звенела медицинская тревога. По счастью, никто из агентов не погиб, но всем требовалось длительное лечение. На десятый день с самого утра все начали ждать время «Ч», три часа дня, когда в системе сработает таймер и возвратятся два самых везучих агента.
Им везло до самого конца. И в пятнадцать ноль-ноль опять оба тела, мужское и женское, зашевелились и стали оживать. Срочная помощь не требовалась, оба дышали ровно и сами открыли глаза. Медики все равно явились, настаивая на протоколе. Федор Иванович дал добро и устный отчет о последней стадии операции перенесли
***
Академик Столетов срочно потребовал защищенную линию с замминистра Юрием Максимовичем, спеша доложить об успехах проекта «Призрак», тем самым реабилитируя в глазах начальства как проект, так и себя лично. В ответ он получил заверения, что скоро ему будет позволено переехать в столицу.
Глава двадцатая – Сражение на Кошачьих островах
Разумеется, я не видел всего сражения, но по сведениям, собранным мной по горячим следам, все происходило так:
«Первый фрегат из княжеской эскадры налетел на два затопленных флейта, конкретно завяз в них и стал бесполезен. По приказу магистра, выполнявшего мой план, тяжелые батареи не спешили пустить его на дно. Вторым шел флагман. Старший капитан, впрочем, скорее всего адмирал, вовсе не был глупцом и принял как можно левее, чтобы обойти застрявший фрегат. И хотя он проходил всего в сотне метров от огромных пушек, те, замаскированные свежесрезанными кустами, молчали. Соответственно, княжеская эскадра и не подозревала об их существовании.
Флагман прошел проливом до того места, где острова закруглялись, образуя довольно обширную акваторию, годную для маневра крупными судами.
Но тут из-за двух мысов вышли под всеми парусами два утяжеленных фрегата, балласт которых для повышения остойчивости увеличили. Флагман совершил циркуляцию влево и дал залп правым бортом. Он вступил в бой ожидая помощи от еще, по крайней мере, трех союзных фрегатов.
Естественно, адмирал не знал, что три больших лодки-брандера, начиненных порохом и тряпьем, щедро политым маслом, уже догоняли последний корабль эскадры. Три брандера, под управлением смельчаков, подгоняемые ветром и течением, шли чуть быстрее, чем фрегаты, так как могли себе это позволить ввиду малых размеров и лучшей управляемости.
Тем временем фрегаты продолжали движение в проливе, соблюдая дистанцию в два-три кабельтова. Так получилось, что расстояние между кораблями оказалось примерно равным расстоянию между береговыми фортами. Первым поравнялся с фортом средний из фрегатов, заряженные пушки которого поджидали подходящую мишень. До вражеского корабля оставалось около сотни метров, что делало его легкой и почти идеальной целью: трудно промазать в мишень, длина которой равна половине дистанции стрельбы, а высота борта составляет пять метров.
Недавно обученные молодые канониры руководили наводкой пушек. Им хотелось славы и денег, и они выверяли все до сантиметра. Дистанция стрельбы была такой, что канонирам казалось, будто стволы пушек упирались в борт фрегата. Первая пушка дала пристрелочный выстрел. Тяжелое каменное ядро, способное улететь чуть ли не на километр, врезалось в самую середину левого борта. Удар пришелся рядом с пушечным портом. Шпангоут[1], к которому крепились доски борта, не выдержал удара и провалился внутрь вместе с куском борта и пушечным портом. Вокруг полетели брызги белых щепок.
– Выбить один малый клин! – проорал канонир команду для оставшихся пушек.
После короткой паузы, необходимой для исполнения приказа, прозвучала новая команда.
– Залпом враз пали!
К одиннадцати затравкам поднесли раскаленные металлические пруты, и батарея рявкнула низким голосом, и тяжелые ядра ушли в сторону высокого деревянного борта. Два из них разбились о борт, и каменные осколки брызнули во все стороны, в основном, не причинив особого вреда. Два из них, пущенные слишком низко, заскакали как огромные блинчики по водной глади и врезались в борт. Но сила их удара была уже частично погашена и толстые доски выдержали.