Проект особого значения. Версия 20.24
Шрифт:
– Федя? – спросила Кристина.
Он кивнул.
– Значит, к вам.
Костик молча поднялся, легко закинул на спину огромный свой рюкзак и молча шагнул вперед.
– Т-три. Хорошо, – сказал Федя. – Пойд-демте.
Он развернулся и какой-то неправильной, обезьяньей походкой пошел вперед. Костик следом. Роман посмотрел на Кристину, та пожала плечами и тоже шагнула на тропинку.
Шли долго. Сначала до озера дошли, потом вдоль него еще с полчаса топали. И все молча. Кристина было попыталась с Федей заговорить,
Кристина отстала, поравнялась с Романом и шепнула зло:
– Хоть бы, гад, на машине приехал.
– Угу.
Вскоре дошли до этакого стандартного деревенского домика. Старого, со ставнями, покрашенными в белый и успевшими облупиться от времени, с забором покосившимся, со скрипучей калиткой. Правда, за забором тем вместо стандартного огорода была совершенно неуместная здесь детская площадка. Особенно невероятно смотрелась раскрашенная яркой желтой краской карусель.
А еще дальше, за домом, в поле, стоял сарай. Большущий, черный, с дырявой крышей.
– Проходите. – Федя открыл скрипучую калитку. – Пож-жалуйста.
Они прошли во двор, потом в дом. Изнутри он был таким, каким и должен быть старый деревенский дом: печка, домотканые выцветшие половики на полу, старая, исшорканная мебель, часы с кукушкой над дребезжащим холодильником «ЗиЛ».
– Сад-дитесь, пожалуйста, – он указал на стол, накрытый плохо выстиранной скатеркой. На особенно большое жирное пятно в центре стола была поставлена ваза с надколотым горлышком, а из нее торчал высохший тростник. – Я с-сейчас, под-дождите.
И он ушел в другую комнату. Ребята сели за стол. Костя снял свой большой рюкзак, воровато глянул на Кристину и Рому и спросил стыдливо:
– Как думаете, можно? – он взглядом показал на стол, качнул в руках рюкзак.
– Можно, – кивнула Кристина. – Эту скатерть ничем не испортишь.
Костя положил рюкзак рядом с вазой.
В комнате, где был Федя, раздался звон, что-то громко упало, хлопнула скрипучая дверца шкафа. Федя вышел из комнаты, сжимая в руках чуть мятые листы бумаги.
– Контракты, – неожиданно легко, без единого заикания выговорил он сложное слово. – См-мотрите.
– Подождите, а деньги! – Рома поднялся из-за стола. – В вашем объявлении было сказано, что зарплата договорная. Я хотел бы заранее знать, на какую сумму я могу рассчитывать.
– Да, – поддакнула Кристина. – И можно аванс сразу.
– А… Аванс? – спросил растерянно Федя. – Д-да, аванс. Можно. К-конечно, аванс.
Он сунул руку в карман своего засаленного халата и достал оттуда толстенную, в ладонь, наверное, толщиной, пачку денег. Не каких-нибудь самодельных таврианских тугриков, а вполне земных, русских пятитысячных. Рома аж поперхнулся, а у Кристины челюсть отвисла. Только Костя на деньги посмотрел спокойно, без интереса – ему-то что, он боксер, он в НЛО верит.
– Этого хват-тит? – с надеждой спросил
– Д-для нач-чала хватит, – так же заикаясь, ответил Роман, принимая тяжелую пачку.
– Ну и хор-рошо. Конт-тракты, пожалуйста, – и он положил на стол три мятых листочка. Там было что-то мелко-мелко накалякано от руки, да таким жутким, неразборчивым почерком, что от одной мысли, что это придется читать, становилось страшно. – Ч-читайте.
И он вышел прочь, оставив экипаж космического корабля один на один с контрактами. Костя ничего читать не стал. Он откинул лямки своего рюкзака, достал из кармашка сбоку ручку и поставил внизу листа подпись, поинтересовался стыдливо:
– Сегодня какое число?
– Семнадцатое июня, – быстро ответил Роман.
– Простите, а июнь – это какой месяц по счету? – Костик совсем покраснел от стыда.
– Шестой, – буркнула ему Кристина и с затаенной надеждой спросила у Ромы: – Настоящие?
– Вроде бы… – он вытащил одну красненькую денежку из пачки, перетянутой резинкой, медленно, будто боясь, поднял ее и посмотрел на свет. Водяные знаки были на месте. Он сглотнул и пролепетал: – Настоящие.
– У-е-е-о… – только и сказала Кристина и закусила губу.
– С контрактами чего делать будем? – спросил Роман, отодвинув пачку денег на середину стола.
– С контрактами? – она посмотрела перед собой, будто впервые увидела мятый листок, и вдруг решительно выхватила из Костиной лапищи ручку и поставила закорючку внизу листа.
– Ручку дай.
Рома тоже расписался. Правда, все же поосторожничал, роспись он написал очень криво, так, что при случае можно было бы и доказать, что не он это подписался.
Скрипнула дверь, в дом вошел Федя.
– Рас-списались? Полигон готов. Пойдемте.
– Полигон? – удивилась Кристина.
– Да, ис-спытания.
– Ну раз испытания, – Кристина пожала плечами, – пойдемте, конечно.
Полигоном оказалась та самая детская площадка за домом. Сперва Федя указал им на карусель, они уселись на сиденья крестовины. Роман посмотрел на Кристину, она сидела напротив него, скосил глаза на Федю, кивнул: мол, что думаешь? Кристина просто покрутила пальцем у виска и чуть присвистнула, Рома кивнул.
Федя взялся за свободное сиденье карусели и побежал, раскручивая карусель все быстрее и быстрее. Никогда бы Роман не подумал, что в таком утлом сутулом мужичке может быть сокрыта такая сила, такая скорость, такая выносливость. Федя носился по кругу долго, минут двадцать, если не больше, причем темп держал вполне приличный. У Ромы даже мысль проскользнула идиотская, что это, может, и не псих вовсе, а инопланетянин какой-нибудь, загримированный под землянина. Дальше он идею развить не смог, потому что его очень сильно замутило и он из последних сил сдерживался от рвоты.