Проект "Плеяда"
Шрифт:
— Вот это дело, — прогудел Мирских, принимая уже почти опустевшую бутыль и залпом допивая остатки, — еще меня с собой возьмите.
Все рассмеялись, наперебой послышались шутки и предложения. Илта посмотрела на все еще бледного гурана и ободряюще подмигнула ему. Тот ответил слабой улыбкой, но выражение его глаз совсем не понравилось куноити.
На ночь сдвинули лежаки вместе, оставив один специально для Илты. Надо было поставить часовых, но за день все так устали и столь очевидно было, что в зимовье давно никто не бывал, что было решено обойтись без этого. Однако Илте почему-то не спалось. Слушая дружный храп нескольких мужских глоток,
Илта еще раз прикинула их дальнейший маршрут, хотя уже казалось, знала его назубок — по картам и рассказам следопытов. Где-то через сутки они дойдут до мест, где им придется оставить лодки. И дальше в лес, в горы, совершенно ей неизвестные. Перед глазами неожиданно всплыло лицо Наташи — где там сейчас ее пленница-подруга, жива ли?
Позади послышалось легкое шуршание и Илта развернулась.
— Это я, госпожа Сато, — из темноты показалось смущенное лицо Вани, — вам тоже не спится?
— Да, — буркнула Илта, — тоже.
Она внимательно посмотрела на юного гурана, переминавшегося с ноги на ногу, явно собирающегося о чем-то заговорить, но знавшего как приступится к разговору. Впрочем, Илта и так примерно представляла, о чем пойдет речь — Ваня опять будет убеждать ее, что ему не привиделось, что он и вправду что-то видел. Но Илте эти разговоры уже поднадоели.
— Слушай, раз уж ты проснулся — сказала она, — пойди, глянь на лодки. И на реку заодно.
— Хорошо, госпожа Сато, — Иван издал вдох, в котором смешались разочарование и облегчение и исчез в лесу. Илта рассеянно посмотрела ему вслед, вновь погружаясь в свои думы. Восемь дней прошло с ее разговора с Исии Сиро и Илта помнила, что ей осталось меньше трех недель на то, чтобы принести папаше все, что она сможет нарыть по «Плеяде»- или вспороть живот катаной. За ней, кстати, придется возвращаться в Хабаровск — в таежных условиях от меча не было толку совершенно, но и вскрываться охотничьим ножом она категорически не желала.
Размышления о способе собственного потрошения прервал странный звук. Звук совершенно непохожий на все ночные шорохи и Илта, еще не успев осознать, что это почувствовала, как ее спина покрывается холодным потом.
Тихий смех, даже скорее смешок раздался вновь, заставив Илту вспомнить все ее сны. Впрочем, этот смех, пусть и полный едкой насмешки, все-таки не казался злобным, как в ее видениях Мечита. До боли в глаза вглядываясь в ночную тьму, Илта сумела различить, как в полосе света отбрасываемом луной на ночной лес, что-то мелькнуло, тут же исчезнув в ночной тьме. И снова негромкий смех.
— Госпожа Сато, — голос Вани раздавшийся у нее почти под ухом показался ей почти криком, — Я посмотрел, там все порядке. Я еще…
— Тихо, — прошипела Илта, обернувшись к парню, — отойди к дому.
Сама Илта вынула из кобуры маузер и, крадущимися шагами скользнула в ночную тьму.
— Госпожа Илта, я с вами, — раздался позади нее голос уже метнувшегося за ней гурана.
— Нет! — Илта едва сдержалась, чтобы не выкрикнуть, — не смей! Иди в дом!
Она кралась меж высоких зарослей, осторожно ступая по высокой траве и держа маузер наготове. Левая рука привычно лежала на рукояти охотничьего ножа,
Она осторожно раздвинула ветви кустов и шагнула на небольшую поляну, надежно укрытую густыми зарослями. Луна, доселе прятавшаяся за тучами, вышла, залив поляну ярким светом и Илта замерла на краю, не желая выходить на освещенную местность.
Мелодичный, довольно приятный смех, разнесся по поляне.
— Не бойся меня, шаманка с юга, — послышался насмешливый женский голос, — я не причиню тебе вреда. Женщинам меня надо даже меньше боятся, чем тебя.
Илта холодно усмехнулась, не спеша выходить из тени и всматриваясь в заросли по ту сторону поляны. На нее вновь набежали тени — луну опять закрыли тучи.
— Кто ты? — негромко спросила она.
— Я думала, ты догадалась, — вновь смех, подобный журчанию лесного родника, — тебе надо больше верить своим людям.
— Синильга?
Что-то шевельнулось во тьме, тень, еще более черная, чем окружающие ее тени, странный силуэт, слабо напоминающий женскую фигуру.
— Так меня звали, — что-то неуловимое простым взглядом переместилось во мраке, — давно, когда еще твои предки пришли в земли лесных людей.
— Мои предки? — Илта усмехнулась, — ты ошиблась, их тут не было. Я не русская.
— Это неважно, — куноити словно наяву увидела, как ее невидимая собеседница небрежно отмахивается, — вы все пришельцы тут. Но у таких как я много имен — некоторые ты знаешь, другие известны твоим спутникам.
— Зачем тебе Ваня? — резко спросила Илта.
— Мне? — собеседница Илты звонко расхохоталась, — мне не нужен никто. Я не в ответе за те небылицы, что сочинили обо мне за пару веков. Это я нужна всем. Я бы не стала являться твоему мальчику, если бы он сам не хотел этого.
— Он хотел увидеть тебя? — спросила Илта, — с чего ты взяла?
— Не меня, нет, — снова смех, — но та к кому стремится его сердце, ему недоступна.
— Кто же это? — спросила Илта.
— Не лукавь сама с собой, шаманка с юга, — рассмеялась Синильга, — ты и сама прекрасно знаешь, по кому тоскует полукровка.
Илта медленно кивнула: да, она знала. Знала, еще там, у фанзы на берегу Амура, когда сидела у костра с тремя следопытами, вспоминая о былых рейдах. Молодой парень, русо-бурято-эвенк, ушедший в леса, после того, как красные партизаны вырезали его семью — знал ли он вообще женскую любовь? Илта еще там у костра читала восхищение в глазах парня: перед ее красотой, отвагой, даже ее решительной жесткостью. Для молодого таежного охотника, Илта, уже повидавшая пол-Азии, побывавшая во дворце самого тэнно казалась существом из иного мира, прекрасным и удивительным — мудрено ли, что он втрескался в нее по уши.
И что самое неприятное — мало что могло быть более некстати сейчас.
— К тем, кто мается тоской и безответной любовью, прихожу я, — продолжала тем временем Синильга, — Одинокие зовут меня. Страдающие зовут меня. Жаждущие зовут меня. Они все хотят видеть меня, хотя и не подозревают об этом. И я прихожу к ним в том обличье, что они желают видеть.
— И видят они его перед смертью, — съязвила Илта, — говори как есть Синильга.
— Ты думаешь, он доживет хотя бы дотуда куда вы идете? — на этот раз в голосе из тьмы не слышалось и тени насмешки, — тем, кто живет в мире грез, трудно приходится в мире живых. Особенно в тайге!