Проект Рози

Симсион Грэм

Раньше я счел бы эту историю грустной, но не относящейся к делу: студент нарушил правила. Но теперь я сам был нарушителем. Я преступал закон неумышленно или, по крайней мере, не задумываясь о последствиях своих действий. Возможно, и Кевин поступил столь же необдуманно.

— Какие принципиально новые доводы выдвигают нынешние противники использования генетически модифицированных продуктов? — спросил я Кевина.

Темой его работы были этические и юридические аспекты достижений генетики. Кевин дал мне вполне исчерпывающий ответ. Я задал еще несколько вопросов, на которые

он тоже ответил грамотно. Похоже, у парня были крепкие знания.

— Так почему ты не написал все это сам? — повторил я.

— Я — ученый. Мне трудно писать по-английски на темы морали и культуры. Я просто хотел подстраховаться, чтобы не провалить работу. И не подумал о последствиях.

Я не знал, что ответить Кевину. Необдуманные действия для меня неприемлемы, и я не хотел поощрять это в будущих ученых. Точно так же я не хотел, чтобы моя слабость повлияла на принятие правильного решения о судьбе Кевина. Я должен был расплатиться за собственную ошибку, как того и заслуживал. Но для меня потеря работы не имела таких страшных последствий, как для Кевина — исключение из университета. Я сомневался, что ему тут же предложат заманчивое партнерство в коктейль-баре.

Я надолго задумался. Кевин молча сидел передо мной. Должно быть, он догадался, что я пытаюсь смягчить приговор. Мне было ужасно неуютно в роли судьи, взвешивающего все варианты «за» и «против». Неужели это то, чем вынуждена заниматься декан изо дня в день? Впервые за все время я проникся к ней уважением.

Я не был уверен в том, что смогу быстро решить проблему Кевина. Но понимал, что это жестоко — заставлять его мучиться в сомнениях по поводу собственного будущего.

— Я понимаю… — начал я и запнулся, поймав себя на мысли, что практически никогда не использовал эту фразу в общении с людьми. Повисла пауза. — Я дам тебе дополнительное задание. Ты напишешь — сам — работу о личной этике. Вместо исключения из университета.

То, что возникло на лице у Кевина, я бы назвал восторгом.

Я понимал, что социальные навыки не ограничиваются умением заказывать кофе и хранить верность партнеру. Еще в школе я подбирал себе одежду без оглядки на моду. Я выходил из дома, не заботясь о том, как выгляжу, и лишь потом обнаруживал, что окружающие находят мой гардероб забавным. Но мне нравилось, что в Доне Тиллмане видят человека, не связанного условностями.

И вот теперь я понятия не имел, как надо одеваться.

Пришлось снова идти за помощью к Клодии. Она уже доказала свою профпригодность джинсами и рубашками, но в этот раз настояла на том, чтобы я сопровождал ее на шопинге.

— Я же не вечно буду рядом, — сказала она.

Поразмыслив, я решил, что она говорит не о смерти, а о куда более близкой перспективе: разводе с Джином! Надо срочно найти способ образумить его.

Шопинг растянулся на целое утро. Мы посетили несколько магазинов, где купили туфли, брюки, пиджак, вторую пару джинсов, рубашки, ремень и даже галстук.

Мне нужно было сделать еще кое-какие покупки, но помощь Клодии уже не требовалась. Фотографии было достаточно, чтобы уточнить мои особые требования. Я побывал у оптика, парикмахера (но

не у своего) и в магазине мужского белья. Все были очень приветливы и дружелюбны.

Распорядок моей жизни и социальные навыки постепенно пришли в соответствие с общепринятой практикой. Проект «Дон» был завершен. Пора было приступать к проекту «Рози».

Изнутри дверцы шкафа в моем рабочем кабинете висело зеркало — которым я, признаюсь, никогда не пользовался. Просто не видел в этом необходимости. Теперь я с удовольствием заглянул в него, чтобы оценить свою внешность. Я понимал, что у меня будет только один шанс произвести на Рози впечатление и заставить ее сменить гнев на милость. Я хотел, чтобы она влюбилась в меня.

В помещении нельзя носить шляпу. Но я решил, что аспирантскую аудиторию можно приравнять к общественным местам. Исходя из этого мой головной убор имел право на жизнь. Я снова оглядел себя в зеркале. Да, Рози была права. В сером костюме-тройке меня вполне можно было принять за Грегори Пека из фильма «Убить пересмешника». Аттикус Тиллман. Секс-символ.

Рози сидела за своим рабочим столом. Неподалеку — Стефан, привычно небритый. Свою речь я заготовил заранее.

— Добрый день, Стефан. Привет, Рози. Рози, я понимаю, что нехорошо без предупреждения, но не согласишься ли ты поужинать со мной сегодня вечером? Мне бы хотелось кое-что обсудить.

Молчание. Рози, казалось, слегка опешила. Я посмотрел на нее в упор.

— Какой очаровательный кулон, — сказал я. — Я заеду за тобой в семь сорок пять.

Меня трясло, пока я шел к двери, но, надо сказать, с задачей я справился блестяще. Хитч из «Правил съема» был бы мной доволен.

Перед вечерним свиданием с Рози мне предстояло посетить еще два места.

Я стремительно пронесся мимо Елены. Джин сидел у себя в кабинете за компьютером. На экране монитора была фотография азиатки — не сказать, чтобы привлекательной в традиционном понимании этого слова. По формату я сразу догадался, что это была очередная претендентка из проекта «Жена». Место рождения — Северная Корея.

Джин как-то странно посмотрел на меня. Костюм Грегори Пека, безусловно, был неожиданным, но вполне подходящим для моей миссии.

— Здор ово, Джин.

— С чего вдруг «здор ово»? А где же твое фирменное «приветствую»?

Я объяснил, что пересмотрел свой словарный запас.

— Да, Клодия говорила. Ты что же, решил, что твой постоянный наставник не справится с работой?

Кажется, я не совсем его понял.

— Я, — объяснил Джин. — Ты не обратился ко мне.

В этом он был прав. Отзывы Рози заставили меня переоценить квалификацию Джина, а моя недавняя работа с Клодией и образцами кинопродукции подтвердила подозрения в том, что его профессиональные навыки были ограничены лишь одной областью применения. И он никак не задействовал эти навыки в интересах своей семьи.

— Да, — сказал я. — Я ведь хотел получить совет по социально приемлемым нормам поведения.

— Что ты хочешь этим сказать?